— Да, но я не выставляю свои титьки напоказ и не надеваю на танцы открытые платья, — парировала Талли.
Дженнифер поднимала брови, широко раскрывала глаза и молча смотрела на Талли, пока та, наконец, не сдавалась:
— Ну хорошо, хорошо. Во всяком случае, на футбол я ничего такого не надеваю и уж совсем редко беру с собой флажки.
Мать Дженнифер была тоненькой брюнеткой, тогда как ее дочь — яркой крепкой блондинкой. Мать отличалась подвижностью, а дочь — неизменным спокойствием. И, наконец, Линн Мандолини всегда выглядела элегантной, а Дженнифер — просто хорошо одетой.
— Все готово?
— Более или менее, — ответила Дженнифер. — Талли съела весь соус.
— Как ни странно, меня это не удивляет, — улыбнулась Линн. — Ты, должно быть, счастлива, что Талли разрешили прийти к тебе сегодня.
«Талли и Джеку. Да. Я не несчастна», — подумала она.
— Конечно, — сказала вслух Дженнифер. Первый раз за столько времени.
— Как она поживает?
— Нормально. Насколько это возможно под таким надзором.
— Да? — безразлично спросила Линн, явно думая о чем-то своем. — Почему?
Дженнифер не хотелось сейчас говорить о Талли.
— О, ну ты знаешь, протянула она и закатила глаза — манера, которую она переняла у Талли, — жизнь по расписанию…
Джен спустилась в гостиную, где вся мебель заблаговременно была сдвинута к стенам. Усевшись на ковер, она мыслями вернулась к контрольной по математике. Она с ней не справилась и до сих пор никому об этом не сказала; с контрольной ее мысли перескочили на занятия в команде болельщиков в понедельник. Джен — капитан команды! Ей доверили прощальную речь на прошлогоднем выпускном вечере; она, бывший президент шахматного и математического клубов, и вдруг — капитан команды болельщиков! Правда, нельзя сказать, что из нее получился такой уж хороший капитан. Она встала с пола и побрела на кухню. Линн уже была там; она подошла к дочери и легонько дотронулась до ее щеки выпачканными в муке пальцами.
— Девочка моя. Моя восемнадцатилетняя, взрослая, большая, совсем большая малышка.
— Мам, пожалуйста, — попросила Дженнифер.
Линн улыбнулась и прижала ее к себе. Дженнифер не сделала попытки отстраниться; от матери пахло «Мальборо» и мятой.
— Ну как тебе твой последний год в школе? — спросила Линн.
— Хорошо, — сказала Дженнифер, припоминая, что отец задал ей точно такой же вопрос через три дня после начала учебного года. «Мама по крайней мере выждала несколько недель», — подумала Дженнифер, легонько похлопывая мать по спине.
Линн отпустила Дженнифер и принялась искать свою сумку.
— Что такое, мам? — спросила Дженнифер. — : Давно не курила, что ли?
— Не дерзи.
Линн зажгла сигарету.
Дженнифер молча села позади матери и стала смотреть, как та посыпает корицей яблочный пирог. Она подошла к шкафчику и отломила кусочек корочки.
— Дженни Линн, прекрати немедленно! — приказала мать. — Лучше поднимись наверх и приготовься к встрече гостей.
Дженнифер опять отправилась в гостиную. Жаль, что папа не разрешил устроить праздник в гостиной. Тони Мандолини, заместитель начальника отдела в «Джей-Си-Пэнни», по субботам возвращался с работы в десять вечера, но, сказал он, сегодня предпочитает переночевать у тещи, чем выносить дома общество трех десятков орущих подростков. Завтра, сказал он, когда дочка проснется, он преподнесет ей грандиозный подарок. Дженнифер уже знала, что это за подарок: она слышала как-то вечером разговор родителей.
«Надеюсь, мне удастся достаточно прочувствованно выразить свою признательность, — подумала она. — Надеюсь, их удовлетворят мои уверения, что это как раз то, о чем я мечтала».
Она выглянула из окна гостиной на улицу. Сансет-корт. Сансет-корт. Дженнифер всегда нравилось, как это звучит. А вот Талли ненавидела название своей улицы — Гроув-стрит[4] и говорила всем, что живет в «Роще». «Пожалуйста, отвезите меня в Рощу», — говорила Талли. Роща.
— Джен, телефон!
Она сняла трубку.
— Как поживает моя новорожденная? — оглушил ее веселый голос.
— Как нельзя лучше, пап, — сказала она. — Ма, это папа! — крикнула она, радуясь, что отец позвонил не для того, чтобы опять поздравить ее. Он звонил сегодня уже четвертый раз и каждый раз приветствовал Дженнифер одной и той же фразой: «Как поживает моя новорожденная?»