— А какие еще акции у тебя есть? — спросила Мона.
— Да в твои-то годы какое тебе дело до фондового рынка? — спросила Мэри-Джейн, демонстрируя свое полное невежество.
— Бог мой, Мэри-Джейн! — Мона старалась говорить так, как говорила Беатрис. — Да я всегда с ума сходила по рынку акций! Всем известно, что для меня бизнес — это некое искусство. Я намерена когда-нибудь управлять собственным инвестиционным фондом. Ты, конечно, знаешь, что такое взаимный фонд?[6]
— Да уж конечно, — ответила Мэри-Джейн, посмеиваясь про себя.
— За последние недели я полностью сформировала собственный портфель акций, — продолжила Мона.
И тут же запнулась, почувствовав себя ужасно глупо из-за того, что заглотила наживку и принялась рассуждать перед тем, кто, возможно, ее и не слушает. Оказаться посмешищем в глазах сотрудников компании «Мэйфейр и Мэйфейр» — одно, и это скоро пройдет. Но вот эта девушка — совсем другое дело.
Но девушка действительно внимательно смотрела на Мону и слушала, воспринимая ее слова всерьез.
— В самом деле? — спросила Мэри-Джейн. — Ну тогда позволь кое о чем спросить. Как насчет телеканала «Домашний магазин»? Я лично думаю, что он должен иметь сумасшедший успех. Знаешь о нем? Я уже вложила в этот канал десять штук. И знаешь, что случилось?
— Твои деньги почти удвоились за последние четыре месяца, — ответила Мона.
— Точно, так и есть. А тебе-то откуда известно? Хотя ты вообще довольно странный ребенок. Я-то думала, что ты из тех городских девочек с ленточками в волосах, какие ты всегда носишь. И ходишь в церковь монастыря Святого Сердца. Думала, ты и разговаривать со мной не станешь.
В это мгновение Мону пронзило легкой болью, болью и жалостью к этой девушке, ко всем, кто чувствовал себя настолько отверженным, настолько униженным. Мона никогда в жизни не страдала отсутствием уверенности в себе. А эта девушка была такой интересной. Она доходила до всего своим умом, не имея образования и знаний, которыми обладала сама Мона.
— Милые, вы бы остановились. Давайте не говорить об Уолл-стрит, — попросила Беатрис. — Мэри-Джейн, как там бабушка? Ты ни слова нам о ней не сказала. Уже четыре часа, и тебе нужно будет скоро уходить, если собираешься сидеть за рулем всю обратную дорогу…
— Бабуля в полном порядке, тетя Беатрис, — ответила Мэри-Джейн, но продолжала при этом внимательно смотреть на Мону. — Кстати, а ты знаешь, что случилось с бабулей после того, как мама забрала меня и отвезла в Лос-Анджелес? Мне тогда было шесть лет, представляешь? Ты слышала эту историю?
— Да, — кивнула Мона.
Все ее слышали. Беатрис до сих пор испытывала из-за этого смущение. Селия уставилась на Мэри-Джейн так, будто увидела перед собой гигантского комара. Только Майкл, похоже, был не в курсе.
А случилось тогда вот что. После того как мать увезла шестилетнюю Мэри-Джейн, бабушку, Долли-Джин Мэйфейр, запихнули в приходский приют. Предполагалось, что Долли-Джин умерла в прошлом году и похоронена в фамильном склепе. Похороны были весьма пышными, потому что, когда кто-то позвонил в Новый Орлеан, все Мэйфейры тут же приехали в Наполеонвилль и рвали на себе волосы от горя, сожалея, что оставили эту старую женщину, бедняжку Долли-Джин, умирать в приюте. Хотя большинство из них понятия не имели о ее существовании.
Да, действительно, никто из них на самом деле не знал Долли-Джин, по крайней мере в старости. Правда, Лорен и Селия видели ее много раз, когда были еще детьми.
Ее знала Старуха Эвелин, но Старуха Эвелин никогда не покинула бы Амелия-стрит ради присутствия на сельских похоронах, так что никто и не подумал ее позвать.
В общем, когда Мэри-Джейн около года назад явилась в город и услышала о том, что ее бабушка умерла и похоронена, она лишь фыркнула и едва ли не рассмеялась прямо в лицо Беа.
— Черт, да не умирала она! — заявила Мэри-Джейн. — Она явилась ко мне во сне и сказала: «Мэри-Джейн, приди и забери меня отсюда! Я хочу домой». После чего я еду в Наполеонвилль, и вам приходится сказать мне, где тот приют.
Специально для Майкла Мэри-Джейн рассказала всю историю, и выражение изумления, появившееся на его лице, было неожиданно комичным.
— А почему же Долли-Джин прямо в твоем сне не объяснила, где тот приют? — спросила Мона.
Беатрис одарила ее неодобрительным взглядом.
— Да, не сказала, это факт. И хороший вопрос. У меня на этот счет целая теория… насчет видений… и почему они такие неопределенные… Ну, ты понимаешь.
6