Однако позднее его повадки изменились. Он стал шарить по помойкам. Не от храбрости – от отчаяния. Он по-прежнему охотился в фешенебельных районах, но в последнее время участились случаи его появления на рабочих окраинах. Видимо, именно в таком месте жили его бывшие хозяева (хотя никто не заявил о пропаже). потому что голубей, кроликов и обезьян в основном содержат люди с низким доходом. Например, выгуливание ручной обезьянки служит способом привлечь к себе внимание для тех, кто давно потерял надежду стать телезвездой или директором компании.
Одна писательница, принадлежащая к левому крылу и считающая своей обязанностью высказываться по поводу социальных противоречий, выступила с едкой статьей, в которой высмеяла странную жалость к животному, в то время как сотни и тысячи чернокожих (она назвала точную цифру) не имеют постоянной крыши над головой, а если занимаются самостроем, их хибары сносят бульдозеры.
Другие, с консервативными взглядами, смотрели на проблему под другим углом, но и у них вызвали раздражение любители животных и борцы за охрану природы, которых благополучие чертовой обезьяны волнует больше, чем покой законопослушных горожан. Если на то пошло, обезьяна, или кто там еще, сама выбрала свою судьбу. Сидела бы тихонько во дворе или в клетке, и ей не пришлось бы теперь спасаться от блюстителей порядка. Короче, так ей и надо.
Пещеру обнаружил Чарльз. Он обшарил весь вельд в радиусе трех-четырех километров от электростанции, имея при себе отбойный молоток и сумку геолога – на случай если спросят, что, собственно, он здесь делает.
Строго говоря, это была не пещера, а край открытого залегания каменного угля, которое затем уходило под землю. Вход в шахту закрывала буйная растительность. Там, в кустах, они втроем выкопали яму. При этом Эдди попалась ржавая чайная ложечка, а Вуси нечаянно разбил бутылку со спиртным.
– Ага, – оживился Чарльз. – Кто-то оставил тут свою заявку. Видите, на бутылке выбито «Хэттерли Дистиллери». Ей, должно быть, лет девяносто. Сюда в то время стекались искатели со всего мира. И столбили места обнаружения полезных ископаемых разными бытовыми предметами.
– Белые, – уверенно произнес Эдди.
– Да. Главным образом немцы, французы, американцы и австралийцы. Да и англичане тоже. После того, как в Трансваале нашли золото, они хлынули туда. Но разбогатели лишь те, кто располагал значительным капиталом и мог позволить себе новейшее оборудование для глубинной проходки.
Эдди мотнул головой, чтобы стряхнуть песок.
– Думаешь, здесь есть золотишко?
– Не в таких количествах, чтобы говорить о рентабельности добычи, – с усмешкой ответил Чарльз. – Скорее, запасы железной руды.
– Вот уж не думал, что из-за этой работы заделаюсь шахтером.
Вуси перестал копать и одобрительно поцокал языком.
Подобно своим далеким братьям, таскавшим на себе уголь и мешки с картофелем, они с Эдди разгрузили и уложили в яму автоматические винтовки и штыки. магнитные мины с часовым механизмом и ручные гранаты. Потом яму укрыли пленкой и засыпали землей и травой. Их собственный ночлег оказался не столь комфортабельным. Нависающий над входом в шахту край скалы Чарльз укрыл пленкой, чтобы земля не сыпалась на голову. Они постелили на пол две простыни, снятые с матрасов в их бывшей каморке, достали консервы и несколько пачек сигарет. Вход в расщелину, незаметный с трех сторон из-за скал, с четвертой закамуфлировали ветвями росшего поблизости одинокого дерева – уже по дороге домой, задним числом, Чарльз пришел к выводу, что это трансваальский вяз.
Решено было не разводить костер. Но еще до того, как его попросили больше не приходить, Чарльз притащил миниатюрную туристскую газовую плитку, которой можно было пользоваться только днем, когда бледно-голубой венчик полностью растворялся в ярких солнечных лучах. Никогда еще солнце не казалось им таким ослепительным, немилосердным и вездесущим. Во всей округе оно не смогло дотянуться только до этих двоих, прячущихся в расщелине.
На досуге они резались в карты, много спали. Подолгу спорили о пустяках – например, о том, что спортсмены живут дольше, и правда ли, что иглоукалывание помогает избавиться от привычки курить. Вуси вспоминал невесть почему сохранившиеся в памяти подробности: например, о том, как жарким летом в России он ложился на траву в парке и от земли шел пронизывающий зимний холод. Это почему-то напомнило Эдди, как однажды в Алжире он познакомился со ссыльным из Камеруна и они неделями подряд спорили о политических группировках в Африке. Он только не смог вспомнить, к какому заключению они пришли.
После того, как Чарльзу было запрещено приходить, Эдди иногда по ночам пробирался к шоссе, чтобы нацедить воды из колонки близ закрытой в это время суток индийской лавки. Случалось ему наведываться туда и во второй половине дня, чтоб купить сигарет и сахару и возвратиться в пещеру с наступлением темноты. Вуси мог бы обойтись и без того, и без другого, но не возражал. С тех пор, как Эдди позволил себе «самоволку» и это сошло ему с рук, у него создалось впечатление, будто он заговорен от опасности. И потом, перепачканный в земле, пропахший потом, он ничем не отличался от сельскохозяйственных рабочих, заходивших в лавку за спичками, кукурузой, мылом и сахаром; сдача давалась дешевыми леденцами. Он приносил жвачку и глянцевые журналы, издаваемые белыми для черных – на обложках обнаженные чернокожие девушки с улыбкой раздвигали ноги. Вуси журналы игнорировал. И не скучал по книгам, которые когда-то с большим трудом перенес через границу. Он вообще ни в чем не нуждался.
Миссис Лили Шольц развесила на веревке сиреневые синтетические шапочки, которые клиенты ее парикмахерского салона надевали на голову, – в конце рабочей недели она уносила их домой, постирать в выходные. Ее муж Бокки, бывший начальник смены на шахте, а ныне торговец автомобилями, помогал соседу красить самодельный гоночный автомобиль. Услышав, как стукнула крышка мусорного бака, миссис Шольц решила, что это их кот, которого она назвала в честь популярного сериала, залез в бак и не может выбраться. Мусорный контейнер помещался между гаражом и флигелем для прислуги. Служанка, Пейшенс Нгулунгу, на выходные уезжала к себе в Наледи, и Бокки предавался там своему хобби – столярничал.
Подойдя ближе, миссис Шольц убедилась, что крышка открыта, но кота нет и в помине. Она нагнулась, чтобы закрыть бак, и вдруг кто-то тяжелый прыгнул ей на спину и укусил в правое плечо. «Откуда ни возьмись», – без конца повторяла она потом. Боль была такой острой, что ей показалось – рука вот-вот оторвется, но, слава богу, не оторвалась. Не сознавая, что делает, миссис Шольц той же рукой, в которой держала металлическую крышку мусорного контейнера, попыталась ударить агрессора, однако он успел соскочить и вспрыгнуть на крышу гаража. Она закричала: «Бокки! Бокки!»