- Ага, - заглянул он в кухню. - А чай-то с пирогами будет!
- Ты знал? - повернулась к нему.
- Сначала нет. Но видел, как ты из-за этой парочки расстроилась. Вольху рассказал. Тот и разыскал их.
Не удержавшись, бросилась парню на шею и расцеловала в обе щеки.
- Это по-дружески, - рассмеялась, глядя на ошарашенного оборотня.
***
На работу вышла через два дня. Подаренным раковинам порадовались. Моему загару и цветущему внешнему виду позавидовали. Жизнь вошла в свою колею.
Родители отругали по первое число, за то, что не отвечала на звонки и сообщения. Отговорилась тем, что не брала на пляж телефон, да и вообще не хотела портить себе настроение разговорами об отменённой свадьбе. Мама посмотрела на мой цветущий вид, махнула рукой, расцеловала и усадила за стол. Папа только посмеялся и устроился напротив. Передала им подарок Вольха. Мама от яблок оторваться не могла. Впрочем, папе тоже подарок очень понравился. Радовалась и я. Подарочек оказался с секретом. Ванечка просветил меня, что яблоки эти молодильные. В нашем мире они слабее действуют, но родителям здоровья и свежести добавить должны.
Сама яблочками не долго лакомилась. На третий день, протянув руку к наполовину опустошённой вазе, вместо тёплого живого яблочка, ощутила в ладони металл. Глянула и обомлела - все яблочки, что не успела съесть, превратились в золотые, ну точно такие, как те, что летели в перевертышей в яблоневом саду! Вот это подарочек! Я долго перекладывала золотые фрукты на столе, не могла поверить своим глазам. Ванечка посмеялся. Василий лёг на колени и мурлыкал, успокаивая.
А утром, в первую субботу октября, в дверь позвонили. Ещё плохо соображая со сна, накинула халат и пошла открывать.
Первое, что увидела перед своим носом, открыв дверь, был огромный букет из ромашек с васильками. Это в октябре-то! Откуда?!
Подняла глаза и не поверила им, встретив встревоженный взгляд золотых глаз, которые каждую ночь видела во сне…
- Здравствуй, Настя.
- Доброе утро, - запинаясь, выговорила я, не веря, что передо мной стоит тот, кого хотела увидеть больше всего.
Стоит, в совершенно земных джинсах, куртке, тёмной футболке… Нерешительно протягивает букет и ждёт, возьму или нет. У меня перехватило дыхание.
- Я пришёл спросить, позволишь ли ухаживать за тобой, как принято это у нас…
Голос отказал напрочь. В золотых глазах нарастала тревога… Всё, что смогла, это выхватить букет и закивать головой, боясь, что видение сейчас растает.
Обстановку разрядил Василий, ткнувшийся под колени и едва не уронивший меня.
Сильные руки поддержали. В золотых глазах появилось облегчение…
“А как принято ухаживать у оборотней?” - промелькнуло в голове…
Несколько лет спустя
За окном колышется туман. За плотной пеленой не видно окружающего пейзажа, и мне это нравится. Гости тихо переговариваются с дочкой, с наслаждением играющей роль радушной хозяйки, пока я предаюсь приятному ничегонеделанию.
Туман за окном становится плотнее и в то же время откуда-то сверху его пробивает луч солнца. На сероватой стене вспыхивают радужные переливы, складываются фантастические картины.
Я улыбаюсь и поворачиваюсь к гостям. Они улыбаются в ответ. Один — сероглазый худой и прямой как жердь, спокойно и ласково, другой — высоченный могучий бородатый мужик с прокопчёнными руками, чуть насмешливо. Нам не нужны слова. Они и без слов прекрасно всё про меня понимают.
Дочь нетерпеливо подпрыгивает, ожидая моего приговора. Я перевожу взгляд на её золотистые глаза. Вздыхаю украдкой — совершенно как у отца. Жаль он не может постоянно быть с нами, у него что-то вроде вахты, зато сейчас мои друзья пришли, чтобы доставить непоседу к папочке на лето, однако, пределом её мечтаний было бы прихватить и меня. Что ж, в конце концов, на работе можно взять за свой счёт…
Я не удерживаю контроль, и златоглазая юла тут же всё понимает. Она, радостно взвизгнув, бросается ко мне на шею, едва не свалив с табуретки, хорошо мы расположились на кухне — падать некуда.
Все смеются, глядя на незамутнённую радость пятилетней крохи.
Смотрю только на неё. Господи, как же она будет хороша! Мне бы такую внешность, да, увы, не досталась.
— Ты и так для него хороша,— тихо говорит сероглазый.
Я хмыкаю. Да, для него я хороша. Но чего нам всем это стоило, жутко припомнить. И всё же, всё же…
То время, когда я впервые встретила и их, и будущего отца своей дочери, оставило во мне неизгладимый след. Часто ночами я лежу, вспоминая, и эти воспоминания ночь от ночи перерастают в предвидение. Когда предвидение оформляется в уверенность, я знаю, что настал час отправляться “на поиски чудес”, как это называют мои друзья, сейчас радостно принимающие восторг малышки.
Моя ничем не примечательная жизнь здесь и жизнь полная чудес там, я до сих пор не могу выбрать одну из них, так же как не могу решить, что мне больше нравится — слышать или видеть. И та, и эта жизни связаны в тугой узел, такой, что ни развязать, ни разрубить без риска для существования невозможно. Там мои друзья, здесь родители… Придёт день и я окончательно переберусь туда, к нему. Это будет очень печальный день и я не хочу его торопить…
Туман за окном. На сероватом экране лучик солнца рисует весёлую рожицу, имеющую определённое сходство со мной. Я удивлённо смотрю на гостей.
— Я тут ни при чём,— разводит руками сероглазый, второй кивает утвердительно.
Снова смотрю за окно. Но рожицы уже нет, по туманному морю плывут другие видения, но они уже не интересуют меня. Я приняла решение. Эти пару месяцев я снова проведу там. Я снова буду мчаться верхом наперегонки с Ветром по огромным просторам степи… Да-да, я научилась ездить верхом! Буду бродить ночами по глухим лесам, купаться в чистых речках, пить из хрустальных родников. Снова буду рядом с ним…
Крепко обнимаю забравшуюся мне на колени частичку “моего принца”. Заглядываю ещё раз в радостно сияющие золотистые глаза с вертикальными зрачками сейчас расширенными от радостного предвкушения. Получаю пару смачных поцелуев. Потом моя кроха, притихнув, заглядывает в мои глаза, крепко-крепко обнимает и шепчет:
— Мамочка, всё будет хорошо.
Да, не так уж и плохо, когда твой ребёнок точно знает, о чём ты думаешь…
Через подоконник переваливается округлая неуклюжая тень, спугнув наше расслабленно-радостное настроение и жалобно осматривая содержимое тарелок на столе.
— А что, поесть ничего не осталось,— со всхлипом раздается голос вновь прибывшего.
Мы четверо смеемся, никто и не ждал ничего другого от вечного обжоры. С последней нашей встречи он ещё больше растолстел, и скоро станет окончательно похож на шар с ножками. Увы, появляясь в нашем мире, рыжий так и ходит в своей шкурке. Рядом появляется домовёнок и протягивает обжоре наполненную тарелку…
Туман за окном рассеивается, за окном видна стройка, в кухню врывается шум машин, крики рабочих. Мы переглядываемся.
“Пора”.
Слово возникло само по себе, словно сказали все одновременно.
- Что? Как? А поесть?!
Смеясь, осматриваю незаметно опустевшие тарелки.
- А поешь сам. Холодильник открывать не разучился? - Он мотает головой. - Тогда действуй. Если что, Василия с Ванечкой попросишь.
Под общий смех он кидается к холодильнику и радостно взвизгивает, увидев свою любимую копчёную курицу. Да знала я, знала, что не удержится он и придёт вслед за остальными, потому и приготовилась к встрече.
А мне пора.
Мы выходим из кухни, и в глубине комнаты я вижу Ванечку укладывающего с помощью Василия мои вещи. Да, эти два проказника всё знают наперёд. Улыбаюсь им в ответ на сосредоточенные кивки.
Мои друзья сейчас отправятся на, редкую для них, прогулку по нашему городу, а я помчусь на работу, улаживать дела.
К нашему возвращению холодильник будет пуст, и мы сможем отправляться в путь…
В ПУТЬ!
Наконец-то…