Все поднимаются и тянутся к Наталье со своими рюмками и стаканами. Она раскраснелась и стала совсем хорошенькой. Николай не сводит с нее восторженных глаз.
Теперь уже тосты следуют один за другим. Пробуют свои голоса певцы, скоро зазвучит стройная песня.
Входит Борисенко, один из главных организаторов празднества. Он в широченных полотняных штанах и вышитой сорочке — настоящий запорожец. В руках у него какие-то бумажки.
— Принято по радио, — торжественно провозглашает он, требуя тишины и порядка. — Слушайте все! — И сейчас же озабоченно озирается. — А где же штрафная?
Ему подносят штрафную. Он выпивает, вытирает рукавом рот, тянется к закуске.
— Слушайте все, — повторяет он. — Чрезвычайные и экстренные депеши в адрес именинницы. Оглашаю в порядке поступления.
Наталья изумленно смотрит на кладовщика.
— Телеграмма номер один, — разворачивает Борисенко бумажку: — «Дорогая Наталочка мы сегодня вместе с тобой обнимаем тебя и целуем береги себя. Твои папа и мама».
Наталья выбегает из-за стола и выхватывает из рук Борисенко телеграфный бланк. Отбежав в сторону, она прижимает его к губам. На глазах ее выступили слезы.
Борисенко, видно, не ожидал такой бурной реакции. Он смущенно посапывает, разглаживая усы, а затем берется за другую бумажку.
— Увага! — поднимает он руку. — Весточка от друзей-товарищей.
Развернув бланк, он громко читает:
— «Привет Наталье всем азиатам коллектива днепростроевцев. Жмем лапы вызываем социалистическое соревнование. Женя Боря Косой».
— Ой! — вскрикивает Наталья, снова бросаясь к Борисенко. — Не забыли, черти!
— И нарешти, остання, — торопливо произносит Борисенко, разворачивая еще один телеграфный бланк. — С самого края земли: «Дальневосточный привет Петровой в день ее рождения, — читает он, — от строителей нового комсомольского города. Тарас и Нюра Овчаровы».
— Поженились! — вскрикивает Наталья, сияющими глазами глядя на Макарова. Его, как и всех, взволновала эта сердечная перекличка друзей, разбросанных по всем концам огромной страны, занятых великими делами первой пятилетки.
— Твое здоровье, Наталья! — снова поднимает он стакан.
Настроение у всех прекрасное. За столом уже звучат песни. Каждый спешит рассказать какую-то занятную историю.
Макаров совсем растаял. Все кажется легким и простым.
«Что это там толковал Федоров? — самодовольно улыбается он. — Нашел кого пугать. Все будет в порядке. И проект переделаем, и дорогу построим. Подумаешь — трудности!»
Он с любовью приглядывается к своим товарищам и соседям по столу. Ему приятно думать о том, что он здесь самый старший. Какой-то густой розовый туман обволакивает его, и он словно плывет куда-то в этом густом тумане.
Но дела возвращают на землю. Борисенко трогает его рукой и глазами показывает на дверь.
— Что там? — спрашивает Макаров.
— Вас кличут, — негромко отвечает кладовщик, старательно пережевывая сало.
За дверью стоит молодой красноармеец с широким добродушным лицом, усеянным веснушками.
— Товарищ прораб, — вытягивается он, — вас вызывает начальник заставы.
— Это что еще за новости? — сразу же скисает Макаров. — Чего это у него там загорелось? Слушай, друг, — обращается он к посыльному, — может, хлопнешь стопочку с дороги?
Красноармеец почтительно улыбается.
— Нам нельзя — потому служба. И вообще, товарищ начальник, в погранзоне продажа и распитие спиртных напитков строго запрещены…
И вот Макаров в кабинете начальника заставы — мадьяра Сабо.
Сабо, круглоголовый и черноволосый, с черными, горящими глазами, выходит навстречу Макарову, торопливо застегивая ворот гимнастерки…
Застава, состоящая из нескольких кирпичных домиков и конюшен, расположена на самом берегу реки, невдалеке от переправы. Из окна Макарову хорошо видны огромные абрикосы, на которых уже дозревают янтарные плоды. Во дворе, в тени деревьев, за большими столами стоят пограничники, занятые чисткой оружия. Звучит песня:
Слышны громкие голоса, ржанье лошадей, слова команды — застава живет своей жизнью…