Время уберегло древнее искусство лаковой живописи, технику росписи на дощечках, сплетенных из расщепленного бамбука или ротанга, которые обильно пропитывались клейким древесным соком и покрывались многократно слоями лака. Бирманский лак всегда считался на Востоке лучшим. Добывают его из ствола и ветвей лакового дерева, а для придания ему разных оттенков добавляют различные масла и другие вещества, иногда, чтобы получить черный цвет, сажу.
Вековые традиции в Пагане продолжает Государственная школа лаковых ремесел недалеко от Ньяуну, которую мне удалось однажды посетить. Непритязательное на вид деревянное строение как бы светится изнутри от золотого блеска экспонатов пришкольного музея. Однако самое большое богатство школы — это золотые руки ее питомцев, потомков древних паганских умельцев.
Сидя на полу, поджав под себя ноги, юные мастера часами кропотливо процарапывают на чернолаковом фоне контуры сюжета, узорчатые пояски окантовки. На поверхность накладывается затем тончайшая золотая фольга, которая накрепко пристает только на контурах рисунка, а лишняя легко удаляется. И вот уже смотрит на вас на фоне черного глянца грациозная золотая фея в окружении изящных служанок.
Экспедиции бирманских археологов нередко возвращаются с мест раскопок стоянок древних поселенцев с богатыми трофеями. Изящные кольца, браслеты, ожерелья, украшенные изображениями животных и птиц, свидетельствуют о мастерстве народных умельцев глубокой старины. Специалисты полагают, что первые самобытные украшения из золота, серебра и бронзы появились в Бирме на заре становления бирманской нации, а своего наивысшего расцвета ювелирное дело достигло при правителях Авы (1364–1555), когда все королевские регалии чеканились из чистого золота.
Издавна наиболее уважаемой работой золотых дел мастеров считалось изготовление тончайшего сусального золота, которое как раз и используется в чернолаковом искусстве. Умение исключительно вручную превращать кусочки золота в почти невесомые и даже просвечивающие листочки требует колоссальных усилий, большого терпения и высоких профессиональных навыков.
…Глухие ритмичные удары, доносившиеся из ветхого строения под соломенной крышей в предместьях Пагана, привели меня однажды в мастерскую золотых дел мастера У Тейн Ауна. Он только что закончил начальный этап обработки золота и, положив молоток на тугую кожаную подушку, очевидно, намеревался передохнуть на циновке.
— Трудоемкая ли работа? — переспросил хозяин маленькой мастерской, вытирая вспотевшее от работы и жары лицо. — Нет, не очень. Впрочем, судите сами, расскажу по порядку, — пообещал мастер и действительно не поскупился на подробности.
Исходным материалом служит золото самой высокой пробы, ибо от примеси иных металлов тончайшие золотые пластинки трескаются. Вначале кусочки золота плавятся и вытягиваются в тонкую проволоку до двух метров длиной; которая разрезается на две равные части и расплющивается молотком. Эта операция занимает не менее пяти часов. Затем каждая из частей делится на двести равных кусочков, которые аккуратно раскладываются между бумажными прокладками, заворачиваются в сумку из оленьей кожи и подвергаются обработке ударами молотка, который весит чуть более килограмма. Число ударов строго определено: 240–300. В результате получаются небольшие пластинки. Каждая из них делится на шесть равных частей, и всего получается теперь 1200 золотых кусочков.
И снова ритмичные удары по кожаному мешку. После 3–3,5 тысячи ударов заготовки перекладываются в другой мешок, несколько больших размеров, и процесс продолжается. Через каждые 300 ударов мешок с содержимым переворачивается для равномерного расплющивания пластинок.
На последнем этапе содержимое мешка получает еще 1200 ударов, после чего благородный металл становится тоньше человеческого волоса. Осталось из расплющенных 8–10-сантиметровых листиков нарезать стандартные квадратики, чаще всего размером по пять сантиметров, которые бирманцы называют «паяджн» по имени одной из знаменитых пагод в Мандалае.
— Золото надо понимать и чувствовать, — продолжал свой рассказ У Тейн Аун. — Большое значение имеет сила удара. Благородный металл послушен не каждому, и, может быть, поэтому в Бирме не так уж много теперь мастеров по золоту. Но я вам еще не все рассказал, слушайте. Оказалось, что изготовление тончайшей фольги невозможно без специальной бумаги, которая служит прокладкой для золотых листочков. Бумага должна быть достаточно прочной, с шероховатой поверхностью, чтобы удерживать пластинку на одном месте и в то же время не прилипать к ней под тяжестью постоянных ударов. В большинстве случаев такую бумагу изготавливают из побегов бамбука, срезанного в ноябре — декабре или январе, и зависимости от количества осадков, что считается очень важным.
Процесс не из легких. Бамбук надо очистить, расщепить на тонкие пластинки необходимой длины и варить три дня в котле с закрытой крышкой. После этого сырье перекладывают в глиняный сосуд, перемешивают с известью и оставляют «дозревать» на год, а то, случается, и на два-три года. Когда бамбуковая щепа дойдет до нужной кондиции, с нее смывают известь и варят 36 часов, пока бамбук не превратится в тонкую соломку. Еще долго колдуют над ним, мнут и трут, чтобы получить плотную, хорошего качества бумагу.
На такую же бумагу укладываются уже готовые листочки сусального золота и распределяются затем по сто штук в пакеты. Этой работой занимаются исключительно девушки, прошедшие специальные трехгодичные курсы упаковщиц. На курсы посылают не каждую девушку, тщательно отбирают кандидаток. Да это и понятно. Тонкая работа требует нежных, чувствительных рук, легкого дыхания, мягкого тембра голоса и даже серьезного характера. Возникни в мастерской веселый смех — и вспорхнут в воздух золотыми бабочками тонкие листочки.
В готовом виде золотая фольга расходится массовым «тиражом» по бирманским городам и распродается населению. Старые обычаи увековечили благотворительную заботу прихожан-буддистов о многочисленных пагодах, которые периодически обновляются свежим золотым покрытием. Партии фольги поступают и к мастерам чернолакового прикладного искусства.
Разрисовка лаковых изделий в Ньяуну производится и без золотого наслоения, если того требует замысел художника. На чернолаковом глянце тогда процарапываются игольчатыми стальными перьями контуры сюжета, который раскрашивается трехцветным лаком — красно-оранжевым, зеленым и желтым. Те же тончайшие линии, строгие и прямые, изогнутые и овальные, дают представление о быте древних или о жизни современного бирманца. Иногда красочные рисунки наносятся настолько густо, что черный фон почти не виден.
Из бамбука, покрытого черным или цветным лаком, бирманские умельцы создают множество изделий: лег- кие черные чаши, похожие на старинные русские братины, с которыми монахи ежедневно ходят по — домам единоверцев, собирая в них подношения, сосуды для воды, целые обеденные сервизы, вазы для цветов, сигаретницы, пудреницы, браслеты, подносы и другие изящные и прочные вещи. Покрытому лаком большому круглому бамбуковому подносу на подставке, «даунлану», за которым и в наши дни иногда усаживается на циновках обедать вся многочисленная бирманская семья, суждено было стать родоначальником прикладного лакового искусства. Более 340 лет назад бирманский поэт Падейтаяза написал поэму, в которой отмечал, что когда ставится даунлан, то вокруг него трудно разместиться из-за расталкивающих друг друга детей, но все потом едят дружно. Именно по упоминанию даунлана в летописях считается, что изготовление в Бирме лаковых изделий началось в XIV–XV веках в Пагане. Одни утверждают, что ремесло было заимствовано у народов соседнего Таиланда, другие полагают, что пришло оно в Паган из центральных районов Монокого государства, которое поддерживало, в свою очередь, связи с Таиландом. Иные находят, что этимология слова «даунлан» восходит к слову «дунлин» (того же значения), а это еще раз свидетельствует о том, что именно народам Бирмы в очень отдаленные времена было известно производство лаковых изделий.