В период британского колониального господства не многое уцелело из наследия древности. Созданная в 1930 году англичанами комиссия по изучению народной медицины зафиксировала лишь исчезновение многих ценных трудов. В годы хозяйничанья японских интервентов при чрезвычайной скудости медицинских средств бирманцы особенно часто обращались к народной мудрости.
Бирманцы считают Мандалай своей духовной столицей, они охотно приезжают учиться в его старый университет и другие учебные заведения, а также обучаться мастерству живописи и театральному искусству.
Исторически Мандалай был перекрестком торговых путей, и сейчас по густой сети дорог в город стекаются продукция внутренней Бирмы и импортные товары из соседних стран. Однако крупным промышленным центром Мандалай так и не стал, хотя на Мандалайскую область приходится 15 процентов промышленных предприятий страны. В окрестностях Мандалая ткут легкие шелка с традиционными орнаментами, а основное ткацкое производство сосредоточено примерно в 30 километрах от Мандалая, в Палейке. В городе имеются целая сеть небольших предприятий лепкой и пищевой промышленности, работающих на местный рынок, и единственный в стране пивоваренный завод.
С наступлением сумерек и со спадом духоты у города как бы открывается второе дыхание. Он словно оживает, погрузившись в дела и заботы, наводнив улицы транспортом, гулом и гомоном толпы. Слабое дуновение с Иравади разносит пряные запахи многочисленных ресторанов и харчевен с бирманской, индийской и китайской кухней, к которым примешивается дымок от уличных мангалов и жаровен. Группки горожан подтягиваются к популярным кинотеатрам. Другой людской поток выносит к ночному базару — своеобразному аттракциону Мандалая.
Знаменитый мандалайский базар. Зейджо на 26-й улице был построен в 1903 году первым секретарем городского муниципалитета итальянцем Калдрари в виде длинного здания со множеством магазинов. Самые красивые девушки в дорогих украшениях и нарядах обслуживали когда-то покупателей. И народ валил на базар, чтобы поглазеть на красавиц. Тогда торговали в основном бирманскими товарами: зонтиками, шелками, ювелирными и лаковыми изделиями. Теперь Зейджо известен не столько своим происхождением и архитектурными достоинствами, сколько обилием товаров, которые не умещаются в торговом центре.
По вечерам целая улица официально отдается властями торговцам, которые в мгновение ока баррикадируют ее лотками или просто устилают циновками, на которых раскладываются товары. У местных коробейников товар в основном заморский. Яркие термосы, предметы ширпотреба, лекарства из соседнего Китая. Продукция разнообразнее и побогаче, в том числе таиландского и японского происхождения, попадает на рынок тем же контрабандным путем по каналам приграничной торговли, на которую власти порой закрывают глаза в условиях ограниченных пока возможностей национальной промышленности. Зейджо — в известной мере экономический барометр и последнее время показывает на позитивные перемены. Рынок начинает насыщаться бирманскими товарами из многих национальных областей страны. Долго не утихает суета на ночной мандалайской ярмарке, пока торговцы не разберут уличные баррикады.
Пройдет десяток лет, и новый вид откроется на город с Мандалайского холма. Разрабатываются планы новостроек, освоения пустующих земель в окрестностях города. Центром всеобщего внимания на одной из выставок достижений национальной экономики в Рангуне стал павильон Мандалайской области, где были выставлены на обозрение макет дамбы и огромная карта зоны, которая будет покрыта сетью ирригационных сооружений. В скором времени предстоит строительство самого грандиозного в истории страны комплекса многоцелевого назначения. Проект предусматривает не только оживление мертвых земель, но и получение электроэнергии, столь необходимой для индустриального преобразования республики.
ГОРОД РУБИНОВОГО ПРИЗРАКА
Обычно в феврале в центральной рангунской гостинице «Инья-лейк» странствующих иностранных туристов сменяет сугубо деловая публика. Ценители и знатоки драгоценных камней слетаются из многих стран мира на аукцион бирманских самоцветов, устраиваемый ежегодно начиная с 1964 года. Много дней подряд сотни дельцов ведут бесконечные торговые переговоры, оспаривая друг у друга право на обладание жемчугом, рубинами, сапфирами, нефритом, исключительность которых не дает им покоя.
Среди драгоценных камней, добываемых в Бирме, рубины и сапфиры всегда считались лучшим украшением национального букета минералов. Издревле и до сих лор рубины пользуются особым почитанием. Еще в старину сложилось представление, что рубин — это камень тех, кто родился в один из воскресных июльских дней, камень вечной любви, верности и счастья. Ему приписываются магические свойства продлевать жизнь, укреплять сердце, отводить опасность и рассеивать тревожные мысли. Древние верили, что он сочетает в себе в равной степени теплоту и холодность, стимулируя трезвую рассудительность. В кольцах рубин всегда занимал центральное место среди других драгоценных камней, включая бриллианты. По старинке его носят на безымянном пальце правой руки как женщины, так и мужчины.
Рубины — прозрачная разновидность корунда красного цвета, окрашенная примесью окиси хрома, — зарождались в недрах земли миллионы лет назад под действием высоких температур и давления. Природа закалила минерал, создала его вторым после алмаза по твердости и первым по плотности. Рубин обладает высоким индексом отражения граней. Его ценность определяется лучезарностью, цветовой гаммой, огранкой, а также размером.
Бирманские рубины местное население подразделяет как бы на три категории по цвету — это рубины цвета голубиной крови, кроличьей и крови цыпленка. Камни первой категории считаются самыми изысканными и дорогими. Их натуральный полыхающий красный блеск можно сравнить разве что с сиянием лучей раннего восходящего солнца, которое робко делится своим теплом, пробуждая живительные силы земли. Микроскоп фиксирует это пульсирующее биение жизни в рубине, его незаметную для вооруженного глаза двухцветность, скрытый переход от густо-красного до оранжево-красного оттенка, от чего создается впечатление, что камень наполнен огненной жидкостью. Искусно ограненный рубин без каких-либо погрешностей здесь ценится дороже, чем бриллиант такого же размера.
Считается, что по глубине внутреннего цвета и чистоте бирманским рубинам нет равных в мире. Им уступают даже самоцветы Таиланда. Во все времена они были предметом вожделения сильных мира сего, являясь символом величия бирманских королей, украшая руки индийских махараджей, служа украшением британской короны. В 1948 году дочь английского короля Георга VI принцесса Элизабет получила из Бирмы свадебный подарок в виде рубинового ожерелья из 98 камней — последняя дань колониальной державе. Теперь недрами распоряжается независимое, свободное государство, а национальные сокровища служат его процветанию.
Когда идешь по выставочным залам аукциона в гостинице «Инья-лейк», чувствуешь, будто ты околдован магическим сиянием. Каждому камню мастер сумел придать только ему свойственный, неповторимый колорит. Изменчивые тона голубых переливов благородных сапфиров, солнечные восходы и закаты рубинов, нежная зелень «королевских» джейдов — целая радуга самоцветов, которыми богата бирманская земля. Я попросил одного из постоянных гидов эмпориума, У Вин Пе, — показать самый ценный камень. Он подвел к одной витрине и выжидающе посмотрел на меня. Среди россыпи искрящихся самоцветов под стеклянным колпаком покоился размером с ноготок мизинца овальный рубин в 5,4 карата. На белом шелке он выглядел свежей каплей крови, темно-красным огоньком, и его сияние затмило всех благородных собратьев. Обозначенная в 54 тысячи американских долларов цена подчеркивала его превосходство и исключительность. Предупреждая восторги и удивление, У Вин Пе заметил:
— Этот камень цвета натуральной голубиной крови чем-то напоминает по описаниям знаменитый рубин «Нгамаук». Но тот, говорят, был еще прекрасней, богаче «голубиным» цветом. Вы знакомы, очевидно, с легендарной историей «Нгамаука»? — поставил меня в тупик эксперт по драгоценным камням.