Маша смахнула навернувшиеся слёзы и не заметила колкого взгляда Нади.
— Зачем тебе Митя, раз не любишь?
— Что бы ты понимала в любви! Сама-то, небось, и не влюблялась ни разу. Вот влюбишься — поговорим. Да и кто тебе сказал, что не люблю его?
— Они же друзьями были?
— Да, со студенческой скамьи. Потом работали в одном отделе.
— Андрей тоже добрый, как Дима?
— Нет. Андрей был профессионалом.
— Можно подумать, Дима — не профессионал!
— Надя, ты не про то подумала. Дело не в профессионализме, а в отношении к себе в профессии.
— И в чём разница? Ты ведь сама журналистка.
— Да, журналистка в кулинарном издании, рецепты собираю, истории про еду пишу.
— Тебе не нравится то, что ты делаешь?
— Нравится, даже очень. Я готовлю по этим рецептам, а кулинарные очерки могут невероятно захватывать. Ты знаешь, сколько всего прочитать и изучить надо, чтобы написать маленькую статейку? Может быть, мне скоро доверят вести свою рубрику. Не надо на меня так смотреть и жалеть меня тоже не надо.
— Но это же не большая журналистика, а так… Разве стоит довольствоваться малым?
— Это любимая работа. Способ реализовать себя, доказать, что не зря училась. Но это всё можно делать дома, понимаешь? У меня же сын. Семья. Митя, который требует внимания и ухода.
— Дима требует?
— Надь, ну ты не о том. Он, конечно, не требует, я сама хочу дать.
— Так чем Дима хуже Андрея?
— Ну что ты за человек? Не хуже, сколько тебе говорить. Он может быть в тысячу раз талантливее Андрея, но Андрей своего не упустит.
— По головам пойдёт?
— Ну, не совсем. Но да, он не оглянется, идя к цели. А Митя нет. Для него цель средства не оправдывает.
— Жалко мне его.
— С чего бы?
— Потому что найдёт он Андрея, а тебя потеряет. А ты скажешь: «Прости, я его всю жизнь любила. Просто одна не могла, а ты рядом».
— Что ж ты злая-то такая, Надежда?
— Не злая. А может, злая. Ты мужа похоронила, а я отца. Он для меня всем был, и ему бы жить и жить. И Мити у меня такого нет. Я сама за себя.
— Погоди, встретишь ещё, — Маша говорила примирительно, успокаивая.
— А ты отпустишь? Скажи, отпустишь Митю, когда к своему Андрею вернёшься?
***
Я понял, что девочки ссорятся, и вернулся к ним. Они с удовольствием напились ледяной воды, зачерпнутой мной из озера, и мы принялись за обед. Дружбы между моими спутницами так и не возникло — Надя вела себя агрессивно. Да, я слышал каждое слово. Я и привёл их сегодня сюда, на Большое Алматинское озеро, чтобы понять: на кого из них и в какой мере я могу рассчитывать, кому давать какие поручения и как самому себя с ними вести.
Надя уверена, что Андрей жив. Что ж, интересно. Я всё более убеждался, что письмо отправила мне она. Только зачем?
Хотелось вернуться в родные края? Или что-то связанно с отцом?
В документах она значилась русской и гражданкой России, но её облик говорил о примеси восточной крови. Одни глаза чего стоят. Фамилия как у матери — Березина. Только паспорт получен три года назад, а отца нет в живых уже четыре. И то лишь с её слов…
А Машка? Неужели уйдёт? Два года мы вместе как муж и жена. Но любит она Андрея — из её истерик видно.
И начать с чего? Я растерялся. Куда можно явиться с вопросами о человеке, пропавшем более двух лет назад? И у кого можно выяснить его судьбу?
Понял, что начну с МЧС и пилота вертолёта. Вылет, после которого погибли люди, незабываем.
Мы побродили по окрестностям, сходили по тропе к водопаду, сделали кучу фотографий для истории и спустились в город.
Я снял для нас квартиру с двумя спальнями. Пока девочки отдыхали, я отправился в агентство, в котором можно было взять машину напрокат.
Отдых кончился, впереди меня ждала работа.
========== Часть 7 ==========
Утро следующего дня началось с кашля Нади. Девочка заболела, простыла. Горло болит, голос хриплый и слёзы в три ручья. Первый раз увидел, что это такое. Два ручья из одного глаза, и один — из другого. И причитания и всхлипывания, ну дитё дитём.
Машка её обняла, а она к ней притулилась, плачет и причитает, что работать дескать приехала, не кровать пролёживать, а сама горит.
Мария мне список лекарств написала и в аптеку отправила. Вернулся, слышу, Машка уже её увещевает: «Наденька, давай чайку горяченького попей… никакая ты не обуза… ты у нас с Митей умница и красавица… пару дней всего полежишь, а потом мы с тобой таких дел наворотим — про наши подвиги песни слагать будут…»
— Маша, вы вечером вернётесь? — это уже шёпот Нади.
— Сейчас жаропонижающее выпьешь и антибиотик тоже, вон горло всё какое красное и отёчное.
Напоила она Надежду лекарствами, да меня завтракать позвала.
Мы из дома не вышли, покуда температура у Нади не спала и не уснула она, укутавшись в одеяло.
***
— Мить, поехали в редакцию. Вот откуда начинать надо, — предложила Мария.
— Поехали, умница моя, сам об этом же думал, но наша девочка порушила все планы.
— Нет, Мить, не порушила — отодвинула на пару часов.
Открыл карту в телефоне, посмотрел, как ехать, включил навигатор.
Секретарше главного редактора преподнёс духи, а с главным обнялся и вручил виски в красивой упаковке.
— Что-то у вас сегодня пусто, где сотрудники, Жанат Ернарович?
— И я рад тебя видеть, Дмитрий Иванович. ЧП у нас. Вертолёт упал на территории города.
— Как? Прямо в городе?
— Да. Увы, так-то пилот опытный, машину от людей отвёл, жертв нет. Только он сам погиб. Вот заметка, читай.
«Вертолет упал на территорию санатория в Алматы. Инцидент произошел примерно в шестнадцать ноль-пять в микрорайоне Таусамалы Наурызбайского района. Он потерпел крушение при перелете из аэропорта Боралдай до пункта посадки на площадку «Большая Алматинка». На борту находился один пилот — командир воздушного судна Шитов Валентин Викторович, при обнаружении был жив. Скончался в машине скорой помощи по дороге в больницу».
— Жаль человека. Вертолёт чей?
— Частный, и этим всё сказано. Ладно, сейчас предупрежу Викусю, и поедем отобедаем. Девушка у нас кто?
— Жена моя, Маша. Она тоже из нашей братии, — он улыбнулся, подмигнул Маше, — кулинарный журналист.
— Тогда после обеда вам будет о чём писать.
Машину я оставил у издательства, и мы на такси отправились по вчерашнему пути в сторону алмарасанского ущелья. До ущелья не доехали. До поворота на Большое алматинское озеро тоже. Остановились у ореховой рощи, раскинувшейся на пригорке у берега Большой Алматинки. Интересное место. С виду шаткий, бревенчатый подвесной мостик через речку и деревянные беседки, разбросанные и вглубь суши, и у самой воды. Кусты шиповника, калины. Тропинка, ведущая куда-то в гору, и полевые цветы. Шум бурной пенящейся речки, заглушающий человеческий голос. Невероятное сочетание цивилизации и дикой природы, с преобладанием последней.
Жанат выбрал беседку у воды. Низкий стол и коврики из лоскутков ткани, сшитых вместе причудливым рисунком. Сели прямо на эти коврики, можно было даже прилечь. Тут друг друга слышно плохо, но шум воды успокаивал.
Подошёл официант, принял заказ и принёс чай с пиалами.
— Что привело тебя, Дима? — спросил Жанат, с улыбкой глядя мне в глаза.
Я его знал, а потому юлить не стал.
— Я хочу найти убийцу Андрея.
— Долго же ты ждал. Время работает против тебя.
— Маша рожала, потом не мог её оставить одну с сыном.
— Понял. Не веришь в несчастный случай, считаешь, что их убили?
— Считаю. А ты допускаешь, что Андрей выжил?
— У нас в горах, на диком склоне, на некатанном снеге, после лавины? Фантастика, Дима, но даже если выжил, он бы к Викусе пришёл, сообщил бы ей о себе. У них же всё серьёзно было. Он жениться собирался, всем говорил. Нет, скорее, допускаю, то, что они с Ерланом дорогу перешли кому не надо. У нас опасная профессия, друг мой. Число журналистов, убитых из-за своих статей, ежегодно превышает число погибших репортёров в зонах военных конфликтов. А это тебе не шутки. Андрей был хорошим журналистом, он умел наживать себе врагов.