Мама вошла в комнату, когда я искал диск с игрой.
— Слазил бы в погреб, банку помидор достань, вечером картошку мятую сделаем.
— Хорошо, сейчас схожу.
Я оделся и пошёл на улицу. Наш погреб был на улице, пройдя двор, обогнув палисадник, я вошёл в сарай, где был люк. Свет же подавался из дома, когда нужно что-то достать из погреба, то свет включался в доме. В сарае была старая проводка, но всё работало, и свет горел от лампочки, которая была спущена в погреб. Достав помидоры и выключив свет, я увидел, что к дому идёт кто-то.
— Та-ак, кто это там ещё.
Дверь скрипнула и во двор вошла Лапничук. Екатерина Лапничук, если кто позабыл, была подругой Светки Селивёрстовой. Одетая в светлую куртку, она окликнула меня. Положив веник, которым я хотел обмести валенки, я посмотрел на неё.
— Привет.
— Привет.
— Саш, я тут вот по какому делу… в общем, мне Евгений Павлович сказал, что у тебя есть книги по философии, а мне как раз он задал, реферат накатать по одной теме.
— Ну да есть, несколько книг.
— Не дашь мне?
— Ох, ну… я не знаю какие тебе нужны, в принципе есть кое-какие.
— Я посмотрю и выберу можно?
— Да, давай. Тогда заходи не стой, — я улыбнулся приглашая Катю войти. — Здесь не разувайся! В доме, в сенях поставь обувь, — предупредил я её.
Мы вошли в дом. Дед был на улице, мама на кухне, а бабушка вероятно спала или помогала маме.
— Проходи, — сказал я вешая куртку на крючок.
Надо сказать, у нас была своя мини библиотека дома, в которой были разнообразные книги. Мама любила читать, а я со временем тоже втянулся и мог в свободное время увлечься, так сказать, прочтением любого романа на полке.
========== 15 глава ==========
Сивый возвращался от самогонщицы Степаниды, так же её звали Любовь Степанна, когда заметил, что из дома вдовы Карпович вышел какой-то мужчина. Было уже темно, но Сивый столкнулся с ним шлёпая по рыхлому снегу.
«Анатолий уже заждался» — подумал Сивый.
Любовь Степанна как всегда пыталась выбить из него больше положенного, но сунув хитрой самогонщице сто рублей, мужчина забрал свой заветный товар. Когда он пришёл, то Анатолий спал прямо за столом в гараже. Но дядя Лёша растолкал собутыльника, и они продолжили квасить. Закуски не оставалось, но это их не смущало. Долив остатки себе в кружку, Сивый одним махом опрокинул в себя содержимое. Разбив бутылку об стену, он запел песню:
— Шумеел камыш, дерееевья гнулиссь…
На утро, и один и другой поплелись по домам. Сивый до обеда спал, а потом вышел на улицу и дошёл до магазина купив берёзовой водочки.
«На всякий пожарный» — подумал дядя Лёша, ставя бутылочку под стол. Там же стояла и непочатая банка с огурцами.
Где-то через полчаса у дома дяди Лёши остановилась чёрная машина, предположительно иномарка. Сам дядя Лёша в этот момент был на дворе и вышел на улицу посмотреть, кто это там подъехал. Как оказалось, у водителя внезапно заглох двигатель. Это был мужчина лет тридцати пяти, с гладко выбритой головой. Раньше дядя Лёша его не видел.
— Здравствуйте. Да вот заглох. Тут такие дороги, прости господи.
— Да, а у вас машина-то совсем не для наших кособочин..
Уже через десять минут дядя Лёша пригласил незнакомца к себе в дом и стал собирать на стол. На столе стояла банка с огурцами, тарелка с квашеной капустой и два стакана. Дядя Лёша принёс ещё сало и две луковицы. Разрезав буханку тёмного хлеба, он налил в стаканы водку и протянул её гостю. Незнакомец сказал, что сам издалека, и там где он живёт таких дорог нет.
— А у нас тут всё по старому, дороги сам видишь какие, — сказал хозяин дома.
— Да вижу. А водка ничего.
— Обижаешь. Это же берёзовая!
— Да, хорошая.
Доев капусту и сало, оставив лишь несколько огурцов плавать в банке, мужики пожали друг другу руки.
— Давай провожу тебя.
Они вышли к дороге, где стояла чёрная иномарка.
— Дороги, конечно, пиздец у вас, я поэтому в багажник ещё одну лопатку положил.
Хозяин дома подошёл к открытому багажнику и посмотрел на то, что было внутри.
— А это вон что?
— Верёвка торчит это.
— А-а… а это? — мужик нагнулся и в этот миг получил удар лопатой по голове. Осев на талый снег, он быстро был погружён в багажник.
— Не суй нос не в свои дела. — заматывая верёвкой ноги сказал незнакомец.
Канистру, которую он достал, положил на переднее сидение и завёл двигатель. Иномарка тронулась с места и двинулась в сторону леса. Закуривая, водитель достал из бардачка записную книжку, и сделал пометку, после чего сунул её на место. По пути ему позвонили. Он посмотрел на дисплей мобильника и ответил. Разговор длился недолго. Убрав телефон в карман, мужчина притормозил.
Открыв багажник, незнакомец взвалил связанного дядю Лёшу на плечо и зашагал в чащу леса. Когда он вернулся к машине, то взял с переднего сидения канистру. Тело он оставил в месте, где валялось поваленное дерево. Облив бензином человека, он вынул хромовую зажигалку и чиркнул колёсико.
Отойдя метров на десять, он наблюдал, как огонь пожирает плоть, как очнувшийся Сивый, местный алкаш издаёт ужасающие вопли. Вскоре всё стихло. Мужчина принялся ломать хворост и закидывать обгорелые останки. Справившись с этим, словно врач, закончивший свою процедуру с тяжелобольным пациентом, мужчина сел за руль машины и тронулся с места.
***
Света и Катя сидели дома у Селивёрстовой и ели пирожные.
— В общем подруга, он должен хотя бы поговорить с тобой.
— Я не верю, что Саша обратит-таки на меня внимание.
— Свет, да не переживай ты так. Я думала, он не пригласит в дом, а тут: «да проходи» так что, Сашка твой, тот ещё добряк, — Катя улыбнулась.
— Надеюсь ты права… На волейболе я искала его в зрителях, но не нашла, он специально избегает меня.
— Брось ты, он там был, значит, ты просто не там сидела, где надо.
Попрощавшись с подругой, Лапничук вышла на улицу и обхватила голову руками. Врать своей подруге было очень мерзко, но мысль о том, что её могут убить, была куда страшнее. Ей определённо надо поспать, отдохнуть, ибо голова шла кругом. По дороге купив в аптеке анальгин, она пошла домой. В то время Света пребывала, в какой-то непонятной для неё самой эйфории.
***
На следующее утро я шёл в политех и думал над словами Кати.
Перед уходом она сказала, что даже если мне не нравится Света, то было бы лучше поговорить с ней. Вообще она зашла за материалом из книг, чтобы подготовиться к реферату. Я оставил её в моей комнате ненадолго, а потом вернулся с подносом и бутербродами.
— Кать, хватит грызть гранит науки, пора перекусить, — усмехнулся я и поставил на столик поднос.
Мы лопали бутеры и обсуждали мои книги, ведь, по словам Кати, моя коллекция была великолепна.
— У тебя тут и О.Генри и даже Герберт Уэллс, — указывая на потрёпанные том сказала она.
— Ну да, как ты могла заметить, много очень старых книг, новых то совсем немного.
— Здорово.
— А ты читал Яна Флеминга?
— Это Джеймс Бонд что ли?
— Ага.
— Конечно, — кивнул я.
— Я всё хотела прочитать, но так и не смогла…
— Почему?
— Да, как-то руки не доходят…
После того как все бутерброды были доедены, я взял поднос и пошёл на кухню. Мы ещё немного поболтали и Катя засобиралась:
— Ой, ну я пойду, — уже обуваясь она спросила про меня и Селивёрстову.
Вспоминая вчерашний день, я конечно отмечаю, что Света и Катя подруги и оно понятно, что Лапничук беспокоится. Но мне как-то не хочется говорить со Светой. Мы ведь даже не общаемся. У дверей в политех я столкнулся с Настасьей. Буквально натолкнулся на девушку, от чего та чуть не упала.
— Ой, извини, пожалуйста, — улыбнулся я.
— Ничего, — я увидел как она покраснела и потупила взор.
— Ну и погода сегодня, — ляпнул я заходя. И действительно, с самого утра валил снег, да какой! Огромными хлопьями падал он, гонимый лёгким западным ветром. Вовсе и не скажешь, что на улице конец марта. Зайдя в тепло я сразу же согрелся и повесив куртку в раздевалке двинулся по коридору.