Они живут по законам первобытно-общинного строя, и в то же время их интеллект и самосознание находятся примерно на уровне древних греков. Они строят себе лодки, умеют выкладывать из камня жилища. И всё у них есть; и всё у них прекрасно; и всё у этих людей ладится; и не знают они, по-видимому, ни про горе, ни про печаль, не присуща им ни жестокость, ни алчность. Как-то мерно протекает их жизнь; и все они счастливы: живут спокойно, без всплесков ликования и ажитации. Просто тихо, мирно живут, как будто боятся спугнуть своё счастье шумом (или внеземным вторжением).
Все дни во время моего путешествия по континенту мне никто не мешал. Наоборот, все с удовольствием помогали, чем могли. О еде я уж не говорю. И отовсюду, - как от людей, так и от воздуха планеты, - исходило Добро. Даже от зверей и зверушек. Они здесь кругом живут, мирно соседствуя с ними.
Раз в день я выходил на связь с Мэлом, и каждый раз ему врал.
- Дружище, ещё пару дней...
- Никак и правда пляжный бар нашёл?! - поначалу смеялся коллега.
- Если бы, - отвечал ему, - то и тебя позвал бы.
- Какие там условия? - Об этом он каждый день меня спрашивал: его постоянно теребили из Центра.
- Я в скафандре. Можешь представить, каково здесь.
- А чего тогда тянешь? Возвращайся, да валим домой, - раздражался напарник, когда я третий день гулял по поверхности "зловещей", с моих слов, планеты.
- Забрёл далеко. Изучаю на наличие минералов, собираю пробы. Сегодня или завтра вернусь, - передавал я, находясь в это время в хижине, специально построенной для меня на тенистом берегу океана. - Здесь мало кислорода, трудно дышать.
Мэл переживал за мою безопасность, и всегда торопил.
Вскоре у меня появились друзья. А на пятый день - подруга.
Оаоу - такое у неё имя. Мы с ней часто гуляли по берегу, разговаривали. Таких добрых глаз, как у неё, у земных женщин давно уже нет. Были когда-то, миллиард лет назад, а теперь нет. Индустрия, постоянный труд ради денег, испорченная экология, болезни, ко всему этому парниковый эффект и жестокость, - сделали грубым наших женщин. Да и всех людей в целом.
Здесь ещё не знают про войны. И оружия тут нет. И далеко им ещё до архимедов и коперников, до цезарей и президентов, до парового двигателя и компьютера.
Оаоу приходила всегда под вечер, и мы подолгу сидели на крыльце моего жилища. Оттуда хорошо виден утёс, на котором каждый день веселятся молодые люди. Обрыв нависает над океаном, и парни поочерёдно прыгают с трёхсотфутовой высоты, нацепив за спину что-то типа мини-крыльев дельтаплана.
- Оуоу, зачем они это делают? Они же рискуют разбиться.
- Как птицы! - она смеялась надо мной, думая, что я глупый, потому что не понимаю этой игры. - Они пробуют летать. Как птицы. Внизу вода, они не умрут, если упадут.
- Ветер снесёт их и ударит об утёс или о камни внизу, - предостерегал я.
- Они выбирают тихий день, без ветра. Это смелые люди. Не все умеют летать, как птицы. - Оаоу вглядывалась, где над океаном кружился очередной смельчак. Он парил в воздухе, расставив в стороны бутафорские орлиные крылья, и в какой-то момент его приподняло потоками горячего воздуха и перевернуло: "лётчик" опрокинулся на спину, сложил крылья и спикировал, погрузившись в пучину, как в перину.
- Мы уважаем смелых, - с грустью произнесла Оаоу, - и не плачем по ним. Мы гордимся ими. Но иногда они погибают.
- А зачем им это? - поинтересовался я, и понял, что сказал глупость: сам же мечтал в детстве стать лётчиком, и в десять лет прыгал с оврага со старым грузовым парашютом, который мои друзья держали за края раскрытым. Мы нашли его недалеко от военного полигона.
Оаоу посмотрела на меня и рассмеялась снова.
- Почему ты надо мной смеёшься?
- Ты глупенький, - она погладила мой висок.
Я сдержал гордыню. Знала бы она, о чём ведаю я и моя цивилизация. Их пока не удивляют новшества. Никого уже не интересует модуль, который стоит, как изваяние и пылится уже неделю. У них пропал к нему интерес. Только дети возле него играют.
- А там, где ты живёшь, есть смелые люди? - спросила Оаоу.
- Есть. - Я подумал про себя и Мэла и вздохнул, вспомнив, что мне пора возвращаться.
- Вы играете в птиц?
- Когда-то играли... давно. - Припомнилась история самолётостроения и братья Райт. - Теперь мы в другие игры играем. Знаешь, что такое самолёт?
- Са-мо-лёт, - повторила она по слогам и помотала головой.
- Когда-нибудь я покажу тебе, как он выглядит.
- А твои земли красивые?
- Красивые. - Тут я сделал паузу, вспоминая Землю и подбирая слова характеристики, которыми можно описать её. - Раньше были красивые. Как у вас. Сейчас уже не так. У нас грязно и шумно.