Три долгих дня человек питался остатками плоти, наслаждаясь прохладой камня. И только после, явственно ощутив притоки сил, решился продолжить путь на восток, в смутной надежде отыскать забытые очаги тлеющей где-то жизни…..
Спустя время, его подобрала стайка полуразумных дикарей, безоговорочно приняв в своё небольшое племя. Им, как воздух нужны были люди. А где их взять, коль, девять самок из десяти бесплодны? На невнятный вопрос, - «Как твоё имя?», - принятое в стаю существо, ответило долгим, полным безмерной тоски воем, - «Ху-у-у-р-р-р-р!»……………
Магуды.
Приютившее Хуура немногочисленное племя Магудов занималось собирательством. Дикорастущие плоды, сладкие корни растений, личинки майских жуков, пауки, гусеницы, личинки, и всякая прочая мелочь включали интересы стаи. Более того, эта часть работы, целиком и полностью отводилась женской половине племени. Мужчины же, испокон веку мнившие себя царями природы, больше склонялись к охоте. Хотя, охотой это назвать, трудно. Так, баловство сплошное. То падаль с земли поднимут, то крысу камнем прихлопнут. Вот и все подвиги.
Поднимать же более сложные темы, не получалось, мозгами не дозрели. А вот с рыбной ловлей иначе было. В том шамана заслуга. Точнее, парочки внушающих впечатление вил, созданных неизвестно кем, не пойми из чего. Эти вилы, являлись гордостью стаи, и по словам всё того же шамана, имели божественную суть, что только в плюс рыбалке. Благо, что, рыбы в местной затоке, было битком. Тычь себе вилами, пока не упреешь. Так что, без улова не оставались, ловили вдосталь.
Само племя, не превышавшее трёх десятков особей, вело тихий, размеренный образ жизни, в летний период, обычно коротая ночные часы в землянках, а ближе к зиме благополучно перебираясь в поросшие мохом пещеры. Да и зимы-то, к слову сказать, тут были, плёвые. Пшик. Сплошное недоразумение.
Врагов у стаи, кроме бурых медведей, да малочисленной группы облезлых волков не водилось. Да и тех, как правило, отгонял местный служитель культа, бесстрашно бранясь за спиной охотников, что грозно щетинились частоколом сучковатых палок, да «Божественными Острозубцами». Вилами в смысле.
Что касается брачного союза, то жёны местного контингента были общими, ну может, кроме одной. Самой видной. Той, которую, здешний «пастырь» безапелляционно избрал себе в жёны. Наречённая попалась с норовом. Охотно откликаясь на имя, «Хмара» барышня была весьма охоча до любовных утех. И, несмотря на строжайший запрет со стороны «набожной» половины, частенько рушила узы верности, отправляясь на поиски очередного любителя «комиссарского тела». Броской внешностью, уподобившись самке орангутанга, вторая леди племени носила восемь пудов живого веса, имея в активе, весьма прескверный характер. Квёлый супружник, её откровенно побаивался. Хотя временами и поколачивал, собственным головным убором. А именно, рогами, удачно подхваченными после лосиной линьки. Потом, правда, одумавшись, водружал шаманский наряд назад. Священный убор, как ни крути! Надолго скидывать не моги. Люди не так понять могут. Да и духи тоже.
Становление.
Хуура, первое время особо не донимали, серьёзно опасаясь за его жизнь. Зато кормили по пять раз на дню. Правда, всё больше личинками крупных жуков, дождевыми червями, да горстью прелых орехов, с привкусом горьких трав. Правда, изредка подносили и рыбу. Хотя рыбой, объеденный начисто хвост, можно назвать весьма условно, но пришелец не жаловался. Тем паче что, продукты, прописывал лечащий врач племени, именем Уртук. Он же небезызвестный служитель культа.
Но шло время, и Хуур поправлялся, делая по стойбищу первые, пока ещё несмелые, но всё же шаги. С каждым днём, он всё больше повышал нагрузки, стараясь по возможности вернуть ослабленному организму былую силу. Спустя седмицу, совершив невозможное, он, придав телу величественную позу серпа, выбрался-таки на окраину посёлка. Где и упёрся потухшим взором, в некое подобие хижины, изукрашенной парой оленьих рогов .
То была лачуга Уртука, отвечавшего за морально-боевой, а стало быть, и религиозно-нравственный дух племени. Смутно догадываясь, что дальше дороги нет, больной всё же сделал робкий шаг вперёд, манимый праздником запахов, тёкших из чрева обители.
А там, весело булькая, истекла за край, уха, заправленная земляным луком и тушками речной рыбы. И что важно - в настоящем чугунке, неизвестно как угодившем к шаману! О, это была гордость колдуна! В те страшные дни, когда бухали раскаты грома, и ослепительные иглы многоступенчатых молний полосовали небо, всё племя в суеверном ужасе падало ниц, ежесекундно ожидая кары небес, Уртук важно снимал рога, - символ шаманский власти, и тащил на голову чугунок, воедино сливаясь с природой. И спустя час-другой, на глазах изумлённых чад вершилось чудо. Злодейка непогода запахнув бездонные хляби, в сотый раз, уступала бразды светилу. Ну и шаману, понятно.