- Мне товарища Бразговея. – безапелляционным тоном выдавил из себя толстяк, стряхивая с фетровой шляпы капли натёкшей влаги. – Это срочно.
- Верю. – Пропустив мимо ушей просьбу незнакомца, Гот. - Но помочь не могу.
- Собственно, моя фамилия Колобков Ксенофонт Никифорович, - выпятил грудь толстяк.
- А мокрый почему?
- Так это у вас в столицах парит. – Недовольно фыркнул Колобков, носом кивая в окошко. – А у нас в Солнечногорске, проливной дождь, битый час хороводит.
- А вы значит, сюда, через окно?
- Ясен пень! – Устал отчитываться толстяк. - Ни по ступенькам же ноги бить. Так что Бразговея подайте, и срочно! У меня регламент.
- Чёрти что! – буркнул литератор, рассеянно проведя подолом рубахи по вспотевшему лбу. – Нету его, через год обещались быть. Ждём-с.
- Как через год?! – Ахнув, так и взбрыкнул с места проситель, - мне назначено. Я уж и аванс оплатил!
- Тогда неделя. – Оттаял душой прозаик. – Ни меньше.
- Уууу.... - приуныл незнакомец.
- Ну чего у вас там. Может я, посодействую?
- Э-э-э-э-э, товарищ, не ведаю вашего имени-отчества, тут дело деликатное. С подзаковырцем! - немного потерявшись, начал толстяк.
Частый звонок в дверь остановил, начатую было исповедь Ксенофонта Колобкова, грубо оборвав последнего на полуслове.
- Кого это там? – Нервно дёрнулся Гот, метнув досадливый взгляд в прихожую и вновь ощутимо вздрогнул...
На пороге возник мятый тип, явно не блиставший признаками интеллекта. Как посмотреть, так нечто среднее, между уличной шпаной и средней руки бродягой. Небольшой рост, пиджачок со сбитыми до дыр локтями, картуз, штиблеты на босу ногу. Вот и все плюсы. К минусам можно отнести хищные скулы, с едва различимым шрамом, глаза цвета беж, отчаянно не желавшие сидеть на месте, да внушительных размеров косяк, шнырявший по безгубому рту в пару зрачкам.
-Салют! – Неприятно щерился гость. – Зехер Петрович, кажется?
- Моя фамилия Гот. – Невольно поправился литератор. – С кем имею честь, господин,... товарищ,.. мсье?
- Барон царских кровей Вахрамеев! - Сухо отрекомендовался тот.
- Барон? - Не поверил Гот.
- Можно граф. - Отмахнулся тот, на правах хозяина влившись в комнату. Огляделся, бросив пронзительный взгляд на толстяка. - Эй, Колобок, я туточки!
Невольно обронив саквояж Колобков, вновь, вынужденно вскочил с нагретого места, подняв на вошедшего, близорукие очи.
- К-Колобков я. – Отчаянно краснея, отважился поправить толстяк собственную фамилию.
- Да брось!
– Паспорт показать?
- Ладно верю. – Ухмыльнулся странный субъект. – Хотя судя по роже, жулик ты первостатейный.
- Мне бы Бразговея. – Нервно пролепетал тот, даже не посмев оправдываться.
- Запил он. – Небрежно отмахнулся пришлый. – Ты давай по сути, чеши. Гроши где?
- Здесь! – Засуетился Колобков, выуживая из кармана плаща горсть золотых монет. – Как и условились, десять штук. – Червонцы легли на лакированную поверхность стола аккуратным столбиком.
- О-о-о-о-т! – Пыхнул дымом гость, задрав нос к потолку. – Бумазею теперь кажи, и будет тебе счастье. – Толстяк, раскрыв непросохший толком саквояж, выронил на стол серую папку.
– Ну, чего ты мне папкой тычешь? Нужную строчку означь. – Отчего-то расстроился нервный тип, метко плюнув в нутро саквояжа дымящей папиросой.
- Всенепременно! – пискнул полный гражданин, суетливо открывая последний лист. – Вот тут, пожалуйста. – Про остальное смолчал, не желая нагнетать обстановку.
Субъект же, свойски швырнув на стол битый молью картуз, невольно взъерошил чуб.
- Чего у нас тут? – буркнул он, выуживая из заднего клапана штанов изрядных размеров стопку. – Кажи, где шлёпнуть?
- Этим?
– Что, есть сомненья? - Он, дыхнув утренним перегаром на стекло, метко впечатал грязное днище в пергамент. – Ну, в-о-о-о-т, считай справились!
- А дальше-то что? – напрягся товарищ Колобков.
- Дальше? Дальше вот чаво. – На поверхность стола опустился клочок мятой бумаги. Недолго порывшись в кармане, неприятный гражданин извлёк оттуда очки массой стёкол больше подходивших морскому зонду и крякнул. - Вот! - Нацепив всю эту небезопасную «астролябию» себе на нос, пришлый потянул из чернильницы ручку. – А-а-а-а, чёрт, ни шиша не видно! – Рявкнул он, небрежно шваркнув окуляры о пол. – И кому такие только прописывают? – Далее, обильно макнув перо в ёмкость, странный тип, аккуратным, прямо-таки каллиграфическим почерком вывел следующее, - « Пафнутий, выдай этому, чаво просит» - затем подумав, добавил, - «десять штук. Вахрамеев» - Закончив труды, протянул бумажку просителю. – Это предъявишь товарищу Семаге. Адрес на развороте.