- Хоть ты и псих распоследний, и в голове у тебя сводный хор симфоническим оркестром рулит, отдаю за тебя дочь. Пользуйся! А вождёву девку бросай. Нечего ей дурной кровью, благородную портить! Всё понял?
- Эээ...
- Тогда, стало быть, пади ниц и бей челом благодетелю!
Упасть-то легко, да только дочке вождя неполных пятнадцать в прошлом месяце стукнуло, а шамановой много под семьдесят! Какое уж тут счастье? Печаль скорее. Но Уртуку перечить сложно, вряд ли поймёт. Да и прибить по запарке может, а то и похуже чего...
- Ну, так что? – Напомнил о себе Уртук, почуяв, что лаборант не спешит радоваться, - когда под венец? Аль, ни по вкусу, девица? Так ты скажи, не тяни душу.
И Хууру пришлось сдаться, затаив обиду. Потерпел немного, да и плюхнул Уртуку, отравы в еду. Ну и дочке до кучи. Пусть успокоятся. После обоих в лодку, и в дальний путь, мир посмотреть. «Амулет» правда, прибрал, от греха, хоть какая, да память о наставнике.
А на следующий день, ближе к полудню, группа возмущённых паломников вонь подняла, потеряв шамана. Так орали, что до вождя докатилось. Ну, тому понятно, пришлось с Хуура спрашивать. Сначала словом, после делом, обломав кнут на самом интимном месте. Но проку чуть было.
- Ладно! – Отмахнулся вождь, не питавший особых чувств, к пропавшему колдуну. – Пока Уртук не объявиться, ты тут за главного! Выделю тебе парочку тел в помощь, подучишь чему. Ясно? – И не дождавшись ответа, величественно убрался прочь.
Так и стал Хуур шаманить вместо Уртука. Хотя, ничего путного из этой затеи не вышло. Страждущие хоть и цвели поначалу от прописанных снадобий, в конечном итоге всё одно гибли, да ещё и в страшных корчах. Правда, это всё больше пришлых касалось, свои лишь расстройством отделывались. Но всё одно, стрёмно! Так что, слухи нешуточные по миру гуляли. А после того случая, когда шестая жена вождя ближнего племени вкусив «эликсира счастья" чинно скончалась, соседи пошли войной. Хотя вдовца другое гнело, что первая жена, выжила. Глоха! Ещё и бузить стала. А ей, на минуточку - семьдесят. Вот так и верь колдунам после этого.
И туго пришлось бы Магудам, обладавших в значительной степени меньшим воинским потенциалом, если б ни волшебная длань Хуура...
А дело так было. Осерчал ни на шутку вождь Магудов на нового колдуна, в самое пекло бросил, в гущу сражений, чтоб значит, своей кровью, грех искупил. Но Хуур и тут не сплошал! Когда воинство драпало, а он, естественно, как комиссар стаи, впереди, на лихом коне, посетила его дурную голову одна мысль, такая же безумная, как и он сам. Вот и швырнул он, некогда усечённым "чудом" в самую гущу орды, дабы ничего лучшего под рукой всё равно не осталось.
Взрыв, потрясший окрестности, по своей мощи, был чище фугаса, разметав отважных сынов Амгилонов по всей округе. Последствия оказались аховыми. Из добрых восьми десятков воинов, призванных постоять за честь племени, полегли без малого все. Те же, кому посчастливилось выжить, имели бледный вид, и что удручало, неполный комплект конечностей.
Запоздалое предложение вечной дружбы от чудом выжившего вождя, не нашло должного отклика в лицах Магудов, и оставшиеся в живых пленники пошли с молотка, теряя лично-нажитое в пользу племени победителей.
Однако с первой женой вождя Амгилонов Глохой, пришлось попотеть. Победитель абсолютно не представлял, куда можно деть немалых размеров старуху, на восьмом десятке прожитых лет, и с лёгкой руки презентовал её Хууру. Отметив тем самым весомый вклад последнего, в пользу великой победы. Бонусом послужило всемилостивейшее прощение за прошлые, а равно некоторые будущие грехи.
Спустя день, после известных событий, вождь теперь уже могущественного племени Магудов, проявив аттракцион неслыханной щедрости, зазвал молодого колдуна в хижину, дабы усладить гостя вином, из сока забродившего корня Каафы. Подливая Хууру хмельного, в пиалу кокосовой скорлупы, он, многозначительно вопросил, - не может ли многоуважаемый шаман, изготовить ещё парочку-другую артефактов подобной силы? – На что колдун, степенно попивая королевское зелье, выразительно кивал носом.
- М-могу! - Даже вытащил из себя он.
И обсудив все острые углы предстоящей сделки, участники концессии, довольные собой, разбрелись по норам. Вернее это касалось одного Хуура, вождь к тому времени уже сладко спал, утопив царственный лик в блюде с закисшей ботвой.