По всему выходило, что равенство тут, как в той статейке. Равенство, мир и братство, как в сказке, в пику буржуям - агрессорам. Вот те и злятся, лезут со всех щелей, зубы скалят. У подлые! Зла на них нет, ни у народа, ни у жандармов, которые это самое зло на Готе и рвут. Иноземец, он что? Либо буржуй недорезанный, либо провокатор. Других путей нет.
- Шесть ганчей в месяц! – Горестно фыркнул литератор. – Да я в большей степени и есть этот самый народ, нежели богатей!
И ещё одна весть взбудоражила ум писателя. Именем Трудового Правительства, а равно, Народной власти - Верховное Божество упразднили! Чуждое оно, оказалось обществу и злое. Вреда много, пользы - ноль!
Что ж, оставалось гостю плюнуть на всё и принять мир как есть.
Глава 3. Зарождение идола
Г Л А В А 3
Зарождение Идола.
Мир умирал. Один, из бессчетного множества таких же, ничем неприметных миров, рождённых в бескрайних просторах вселенной. Отгремели, отголосили страшные войны, бездушным огнём вспахав плоть земли. И как явь, вымерло всё, обернувшись серым, бесчувственным пеплом. Всё то, что когда-то радовалось, мыслило, ползало, летало, да просто жило, отдавая частичку себя природе. Тем же, кому посчастливилось выжить в горниле безумных страстей, больны радиацией, утратив навыки воспроизводства.
Но шло время. И клетки новых, доселе неведомых форм, едва проклюнувшись на изъеденной атомом почве, уже приносили первый, пусть и робкий эффект. Но пройдут годы, сотни лет, тысячи, прежде чем, погубленная ядом планета будет способна хоть в малом, дать новой ветви живого, ничтожный шанс на вторую жизнь…
Архарит. Цитадель Зла.
Мир умирал. Но не только он, вместе с ним, как данность, умирало и Верховное Божество, бессменно владевшее мириады лет, необъятным простором вселенной. Божество, которому поклонялось сущее, от былинки до человека, не взирая на горечь страданий, беды и смерть. Божество, тонувшее в стонах бесчисленных жертв, поставляемых кучкой алчных жрецов. Божество, в безумстве своём, погружавшее в пучину гибельных войн разумную ветвь планеты.
И вот, пробил час, когда вселенская чаша весов опасно накренилась, выплеснув гремучую смесь забвенья в царственный лик мрачного Бога. Бога, прозванного, - «Хуур Милостивец». Что отнюдь, не мешало ему, упиваться кровью подданных.
Хуур был безмерно жаден, похотлив и до неприличия глуп, и прозевал начало собственной гибели. Хотя должен был понимать, или уж на худой конец, догадываться, что с исчезновением всего живого, неизменно погибнет и он, лишившись единственного источника наслаждений, - человеческих эманаций. И вот теперь, по истечении долгой тысячи лет, пребывая в состоянии глубокой комы, он умирал в одной из скальных пещер, разбросанных по западной кромке сурового края. Умирал, не чувствуя жалости или раскаяния, тлея единой целью, насладиться напоследок хоть капелькой сладкой крови. Пусть не человека, не лошади, хотя бы жука. Но загубленный им же предел, отказывал в последней милости, по той причине, что старый мир безвозвратно умер, а новый, ещё не познал божественную суть Хуура…………..
Северные окраины Архарита.
Существо, которое, с большей долей вероятности, когда-то было человеком, вяло перебирая конечностями, ползло в сторону гор, очень надеясь обрести покой в одной из тёмных пещер, усыпавших северную грань скалы Отчаяния. Существо по сути своей, не было злым, не было и добрым, вследствие отсутствия природного интеллекта. Оно было пустым, полностью зависимым от пагубного влияния окружающей действительности.
И тело, движимое единственно природным инстинктом, упорно ползло вперёд, желая по возможности укрыться от парящего зноя пустынь. Уже дважды ему неслыханно везло, глупая саранча сама прыгала в рот, продлевая муки несчастному. И та, малая искра разума, которая ещё теплилась в человеке, настойчиво толкала вперёд, не желая быть растерзанной хищными, всепожирающими тварями.
Пещера, окутав полумёртвое тело приятной прохладой, открылась внезапно, благосклонно явив тёмное нутро избитому дорогой путнику. И собрав последние силы в ком, тело, бывшее когда-то человеком, вползло внутрь, уткнувшись потухшим взором в мерцавшую россыпью угольков желеобразную массу.
- Пища! – Вяло подумало тело, впившись осколками пустого рта в податливую, чуть искрящуюся плоть. И хотя Хуур, к тому времени уже был бесконечно мёртв, тлевшая частичка силы, с остатками дурно пахнущей плоти, гулко ухнула внутрь желудка, дав последнему, шанс на возрождение.