А уже потом полетел — вниз, с треском проламывая лед…
Раз в неделю хозяин давал Софи выходной. Не столько для того, чтобы она отдохнула, а чтобы не платить лишку: все равно накануне приходилось готовить товар на день вперед и с особой тщательностью вымывать прилавки. Но девочка не расстраивалась. Да, теряла немного в заработке, зато могла поспать подольше, в доме прибраться, стирку затеять. А вечером, как всегда, — с Люком на каток.
С тех пор, как из-за болезни мамы ей пришлось оставить школу при монастыре Святой Агнессы, Софи растеряла всех подруг, но в последний месяц нашла новых на площади Адмиралов. Ни тринадцатилетняя Амелия, ни ее сестра Анна, с предвкушением ожидавшая первого дня весны, когда ей исполнится уже шестнадцать, даже не подозревали, кто она на самом деле, где, чем и как живет. Для дочерей господина Роже Ламиля, старшего типографского наборщика, новая знакомая была обычной девочкой из обычной семьи: отец — мастер-железнодорожник (тут она не врала), мать — швея-надомница, брат. Только родители у них с Люком то были слишком заняты, то приболели, то ушли на именины к дальней родственнице… Какая разница, если дети и сами могут сходить на каток?
А Софи нравилось рассказывать о них и представлять, что их с братишкой дожидаются за столом в протопленной кухне.
— Мы пойдем уже, мама просила не задерживаться.
— До завтра! — Амелия помахала слетевшей с руки варежкой.
— До завтра, — рассеянно кивнула Анна. Уже несколько дней на каток повадились ходить парни из мастерового училища, и жизнерадостная общительная девушка сделалась вдруг молчаливой и задумчивой.
Люк набегался с такими же как он малышами, устал и уже начинал задремывать. Не составило труда усадить его в саночки, укутать одеялом и покатить по искрящемуся в свете газовых рожков снегу. Только у поворота в неосвещенный проулок Софи немного сбавила ход. После наступления темноты она побаивалась ходить этой дорогой: в одном месте между домами там был узкий проход, выводящий прямо к реке, вдоль него тянулся желоб, куда хозяйки сливали помои, пахло гадко, а девочке все время казалось, что из-за угла кто-нибудь выскочит. Но если возвращаться другим путем, придется потом идти мимо парка, где околачиваются вечерами бродяги. Люка они пугали.
Собравшись с духом, Софи свернула в проулок. Две минутки, и будут уже на другой стороне, на ровной, хорошо освещенной улице. Только зловонный слив проскочить…
Что-то вцепилось в длинное, «на вырост» перешитое мамино пальто, и девочка тихонько вскрикнула от неожиданности. Зажмурилась и громко выдохнула: наверное, просто ветка. Дернула, высвобождая, полу.
— П-помогите, — прошипело снизу.
Сердце остановилось от страха. Софи медленно опустила взгляд.
Луна — кривобокий желтый блин — как специально показалась между крышами, высветив белое, как снег, лицо под облепившей лоб темной челкой и глаза… То ли свет так упал, то ли от страха разыгралось воображение, но Софи почудилось, будто эти глаза загорелись на мгновение яркой зеленью, а после пожелтели, как по осени листья в саду, а зрачок вытянулся в узкую щелку.
— Помо…
Девочка дернулась, вырывая полу пальто из скрюченных холодом пальцев, и побежала вперед, к свету, волоча за собой показавшиеся теперь невесомыми салазки. Выскочила на светлую улицу, огляделась: как назло, ни души. И помчалась дальше.
— Но! Но! — Люк заливался смехом, радуясь быстрой езде. — Сколей, лосадка!
Отдышалась уже дома. Но не успокоилась.
Нагрела молока братишке. Раздела, уложила в постель. Достала книгу со сказками и картинками.
Наигравшийся на свежем морозном воздухе малыш уснул, не дождавшись историй, а она все листала страницы, чтобы чем-то отвлечься.
С одной из картинок на нее смотрели принц и принцесса. Улыбались и держались за руки. Принцесса, курносая и синеглазая, с вьющимися рыжими локонами, чем-то походила на Амелию. Или на Анну. А у принца были гладкие темные волосы и лукавые зеленые глаза, совсем как у паренька, с которым она дважды столкнулась летом…
На тот листр она справила себе теплые сапожки…
А он сейчас замерзает в пустом переулке…
К сожалению — хоть раньше и думала, что к счастью, — память на лица у Софи была необыкновенная.
Девочка закрыла книгу, поцеловала спящего братика в лоб и вышла из комнаты. Одевшись, взяла старое шерстяное одеяло и вытащила во двор обсыхавшие в прихожей салазки. Люк редко просыпался ночью, а она постарается управиться побыстрей.