Она по-прежнему не смотрела на него и в конверт не заглянула.
— Я порвал с Анной.
Плечи девочки вздрогнули и обвисли.
— Из-за того, что я наговорила? — спросила она.
— Нет. Папаша задал вопрос в лоб, и я честно ответил. Видно, у меня сегодня приступ честности случился.
— Ясно. — Софи вздохнула, но не заплакала. — Значит, подруг у меня больше нет.
— Их у тебя и не было, — Тьен осторожно присел позади нее. — Просто товарки по играм.
— Много ты понимаешь, — без злости, грустно проговорила девочка. — У самого, небось, и таких друзей нет.
— Неправда. У меня Ланс есть — самый настоящий друг. И Люк. Да, напарник? — Он подмигнул встрепенувшемуся при звуках своего имени мальчишке. — И… ты.
Услышал, как она зашуршала бумагой — достала из конверта фотографии. Рассматривала молча.
— А с Лансом я тебя на будущей неделе познакомить хотел, — добавил Тьен. — Он тебе понравится. И Манон, его невеста. Она вышивкой занимается, может хоть портрет вышить, а еще картинки лаком рисует. А Ланс он вообще Ланселот. Коммивояжер. Чтобы ты не думала, что у меня друзья какие-то там… вроде меня…
Она ничего на это не сказала, молчала еще какое-то время, а после спросила, не оборачиваясь:
— Можно я снимок, где мы с тобой, себе оставлю? У меня и рамка подходящая есть.
— Конечно.
Под выпуклым стеклом лампы появилась на миг ухмыляющаяся физиономия огненной ящерицы, показала длинный раздвоенный язык и пропала…
Глава 18
На площадь они с того дня не ходили.
И вообще не до прогулок стало. На следующий вечер Софи, как только из лавки вернулась, пирог с рыбой затеяла. В духовку поставила, взялась за Люка вещички: что подшить, что заштопать. Потом еще капусты нашинковала на засолку. Так до ночи и провозилась.
На другой день снова работу себе придумала, чтобы из дома не выходить. Решила белье, что в выходной не постирала, с нашатырным спиртом выварить, как мама когда-то. А с утра выполоскать хорошенько, подкрахмалить и во дворе развесить. Как раз еще на один вечер дело найдется — перегладить все…
Хотела, но Тьен не дал. Как нашатырь унюхал, все, сказал, окна настежь, а самим от этой вони подальше. И вообще, говорит, для такого дела прачечные есть, а дома и с мылом простирнуть хватит, не шахтеры, чай, на этих простынях спали. Вытащил выварку на двор, чтобы в кухне не паровала, и приказал Софи с Люком собираться.
— А белье? — запротестовала было девочка.
— Сам утром разберусь. Давай, одевайся. Поприличнее только, в ресторан пойдем.
— Зачем?
— Ужинать, естественно. А то у нас на кухне вместо еды не пойми чем пахнет, и кусок в горло не полезет.
Вот так и провела Софи вечер не у корыта с бельем, а в большой ресторации, где лампы электрические, портьеры бархатные, пол паркетный… И скатерти белые-белые — видно, вываривают…
А на следующий день Тьен заявил, что не дело всего одно платье на выход иметь, про намеченную встречу со своими друзьями напомнил и в магазины потащил. Вроде как стыдно ему за нее, что в одном и том же ходит, будто те друзья ее когда видели. Но спорить девочка не стала. И платье новое самой хотелось. И просто приятно, что кто-то о ней печется.
Не понравилось только, что Тьен ее в сторонке оставил и снова сам выбирать взялся. А продавщица по всему залу за ним на каблучках цок-цок: сейчас мы вашу сестричку, говорит, нарядим, не извольте беспокоиться. И дальше за ним, бедрами виляет, что та профурсетка, цок-цок, цок-цок… Кобыла!
— Гляди, — парень подозвал Софи к себе. — Вот это, голубое, тебе пойдет. Или то, кремовое.
— Красное хочу, — заявила вдруг девочка. — Вон то.
Просто из вредности сказала, а сама ничего подобного в жизни не надела бы.
— Красное? — озадачился вор. — Оно, как бы сказать… По фигуре тебе не подойдет. И длинное.
— А у нас свое ателье, — влезла кобыла… продавщица, то есть. — Снимем мерки, подгоним. Залог оставите и через час можете забирать.
— Нет, — обрубил сурово Тьен. — Вырез глубокий… Шея мерзнуть будет. Не лето все-таки.
Взяли кремовое. Софи как примерила, уже и снимать не хотелось. Шерстяное, но тоненькое-тоненькое, к телу приятное. Воротничок отложной, рукав свободный, а манжеты узкие, по запястью. Пуговки на груди под оборками спрятаны. И юбка не широкая, не узкая, а такая, что в самый раз.