Ее волосы собраны в тугой пучок на макушке. Я никогда не видел ее волосы собранными, как будто у нее аллергия на хвостики. Они всегда распущены в длинном беспорядке, доходящем до талии. Но не сегодня. Сегодня они туго стянуты, уложены и блестят на макушке.
Бледно-розовый купальник облегает ее тело. Скольжу взглядом вниз по ее длинным-предлинным ногам к ступням, обутым в эти странного вида тапочки с плоским носком. Шелковистая лента обвивает ее ноги и заканчивается на задней части икры маленьким бантиком.
Луна выглядит выше, чем есть на самом деле. И намного старше, несмотря на то , что стоит в детском розовом наряде. Ее бледная кожа почти сливается с купальником. Луна почти ничего не делает, просто бродит по комнате. Слегка нагибается то тут, то там и растягивается на длинной перекладине, которая тянется вдоль стены от одного края до другого.
Луна приподнимается на цыпочки, и мои щеки загораются, когда она вытягивает руки вверх, а линия ее тела становится безупречной и прямой.
«Она идеальна».
Горло перехватывает, как будто я только что проглотил огромный кусок хлеба. Несколько раз откашливаюсь, надеясь, что ощущение пройдет, но по мере того как продолжаю наблюдать за ней, оно только усиливается. Сердце словно вот-вот вырвется из груди и побежит по студии само по себе. Оно хочет прижаться к ней, и я не понимаю этого чувства.
Я никогда не испытывал такого чувства раньше.
Луна кружится, взлетая в воздух, как перышко, и приземляется на ноги. Ее тело повернуто в мою сторону, и наши взгляды встречаются. Я смотрю на нее, чувствуя себя придурком, который наблюдает за ней, опустив руки по швам. Луна тоже смотрит на меня, в ее серых глазах горит огонь, который обжигает меня. Он обжигает мою кожу и сердце.
Моргнув, Луна поворачивается и продолжает танцевать, разрушая чары, которыми меня околдовали ее серебристые глаза. Я тянусь к шее и вытираю пот, которого не должно быть в этот вечер. Солнце начало клониться к закату, и в воздухе повеяло осенней прохладой.
Я возвращаюсь к своему велосипеду и вижу пустую скамейку, на которой совсем недавно лежал Билли. Поднимаю велосипед с фонарного столба и запрыгиваю на него, чтобы как можно быстрее доехать до дома. Я даже не думаю о своих друзьях, которые, вероятно, ждут меня в парке.
Я думаю только о странной сероглазой балерине, которая оставила след от ожога в глубине моего существа.
Я лежу в своей кровати, елозя пятками по голубым простыням. Мое стеганое одеяло прижимает меня к кровати, и мне становится жарко. Это чувство клаустрофобии. Хотя, не думаю, что это из-за одеяла так себя чувствую. Посмотрев на Луну, я вернулся домой к позднему ужину и быстрому телефонному звонку от отца. И почти не помню ни слова из того, что было сказано. Перед моими глазами все еще стоит образ темных волос Луны, собранных в пучок и туго стянутых на макушке. Ее серых глаз. Ее длинных ног. Маленьких туфелек, которые обхватывали ее ноги, словно так и должно было быть. Быстро приняв ванну, я лег в постель. И думаю, почему это чувство не покидает мою грудь. Я немного расстроен тем, что не могу выбросить ее из головы.
Тук, тук.
Я думаю, что это мотылек порхает у моего окна, пока не слышу звук снова в том же ритме.
Тук, тук.
Откидываю простыни и сползаю с кровати. Я сплю на втором этаже, поэтому не представляю, как кто-то может стучать в мое окно, если только он не находится на веранде. К тому же сейчас глубокая ночь. От одной этой мысли мне хочется пойти за мамой, прежде чем самому выяснять, кто это.
Однако это не мешает мне подойти к окну. Я отдергиваю темные шторы, и вот она.
Луна.
Одетая в брюки и рубашку на пуговицах, она стоит с грустным выражением лица. Луна кивает головой, жестом приглашая меня выйти.
Я нахмуриваю брови, беспокойство и любопытство берут верх. Киваю, выхожу из комнаты и на цыпочках ступаю по ковру. Полы у нас скрипучие, и я стараюсь наступать на твердые участки, чтобы не разбудить маму. Дойдя до задней двери, я щелкаю замком и открываю тяжелую дверь. Луна стоит на краю веранды, прижавшись спиной к перилам, и смотрит на озеро. Ее волосы мягко развеваются на ночном ветру, сливаясь с ночным небом.
Прохладное дерево скрипит, когда я делаю шаг наружу и подхожу к ней.
— Ты в порядке?
Она прерывисто выдыхает, ее лицо хмурое. Ее глаза немного блестят.
— Мне приснился еще один кошмар.
Я поворачиваюсь к ней в тот же момент, когда Луна поворачивается ко мне.
— О чем он был?
— То же самое. — Ее серые глаза ярко горят в ночи, желтый оттенок подсвечивает их края. — Я на горе. Волны такие сердитые. Как будто они злятся на меня. А этот мягкий песок, почти как пыль, душит меня. Он попадает мне в волосы и глаза, когда вокруг меня идет дождь. Потом налетает сильный порыв ветра, и я падаю за край.
— И?
— И я просыпаюсь.
Слеза скатывается из уголка ее глаза, и я, недолго думая, поднимаю руку и смахиваю ее. Она влажная, когда растираю ее между большим и указательным пальцами. Потом позволяю ей просочиться в меня, моя кожа впитывает ее слезу как свою собственную.
Луна выглядит такой испуганной и обеспокоенной. Мне хочется, чтобы ей стало лучше, но разговаривать с кем-то посреди ночи на моей веранде немного рискованно. Я бы пошел и заснул на ее полу, как делал все лето, но сейчас учебный год, и мама будит меня очень рано утром. У меня будут большие проблемы, если она придет в мою комнату, а меня там не будет.
— Хочешь спуститься к озеру? — предлагаю я.
Она искоса смотрит на меня, как будто я сумасшедший или что-то в этом роде.
— Ты хочешь, чтобы я спустилась к озеру после того, как мне только что приснился кошмар, что я утонула?
— Я бы не позволил тебе утонуть, Луна, — говорю я с такой искренностью, что ее сарказм пропадает, и удивление заливает ее щеки, придавая им светло-розовый оттенок на фоне ее совершенно белой кожи.
— Ладно, только на минутку. Мне лучше вернуться домой, пока кто-нибудь не узнал, что меня нет.
Я киваю, и мы идем по моей веранде и спускаемся на мокрую траву. Холодно, и мои ноги мгновенно замерзают. В тот момент, когда мои ступни касаются песка, я зарываюсь пальцами ног в песчинки, наслаждаясь легким теплом, которое они все еще хранят от солнечного дня.
Луна проходит еще несколько шагов, пока не касается пальцами ног мокрого песка, и небольшая струйка воды не стекает и не обвивается вокруг.
— Почему мне постоянно снится этот сон? Как будто он пытается мне что-то сказать, — говорит она вдаль.
Я тоже не могу понять. И не умею читать мысли, и ничего не знаю о будущем, предчувствиях или чем-то подобном.
— Я не знаю, — честно бормочу я.
Луна резко оборачивается и смотрит на меня, в ее глазах тревога и отчаяние.
— Ты отвезешь меня туда когда-нибудь? К этому утесу на воде?
— Я же сказал, что сделаю это. Мы отправимся туда, где горы встречаются с морем. И мы будем стоять там, и этот кошмар может катиться ко всем чертям, потому что песок не придет и не унесет тебя за край.
Она вздрагивает, дрожь сотрясает всю ее спину.
— Ты этого не знаешь.
— Знаю, — делаю шаг к ней. — Я бы не позволил тебе упасть за край.
Ее плечи опускаются, и она наконец кивает. Я подхожу к ней, и холодная вода окатывает мои ноги. Мы стоим в тишине, и слышен только шум воды, бьющейся о берег.
— Что ты сегодня сказал Дункану? — спрашивает Луна ни с того ни с сего.