Я вытаскиваю ноги из теплой воды, оставляя мокрые следы, стоя на причале. Иду по пляжу, который представляет собой всего пару-тройку метров сухого песка, прежде чем он превращается в траву. Потом делаю небольшой прыжок, шлепая рукой по бельевой веревке, которая свисает с одной стороны двора на другую. Поднявшись на холм, обхожу дом сбоку и выхожу на передний двор. Через дорогу находится кукурузное поле — ничего, кроме кукурузы, насколько мне видно с вершины холма и с другой стороны. Иногда я задаюсь вопросом, что находится по ту сторону холма, но другая часть меня не хочет этого знать. Маленькой части меня нравится тайна.
Мои глаза расширяются, когда вижу огромный грузовик и людей перед соседским домом. Я не слышал всей этой суматохи, пока был на заднем дворе. Видимо, головастики украли все мое внимание.
Черный асфальт обжигает подошвы моих ног, когда я шлепаю по тротуару. Моя мама выходит через парадную дверь, ширма хлопает по раме позади нее. Она сама без обуви, когда подходит ко мне, ее ноги скользят по зеленой траве.
— Я видела, как недавно подъехали новые соседи. Подумала, что надо пойти и представиться. Что скажешь? — спрашивает она, убирая со лба каштановую челку.
Я пожимаю плечами.
— Конечно.
На самом деле мне не хочется идти здороваться с новыми соседями. Я дружил с мальчиком, который раньше там жил. Но родители развелись, и ему пришлось переехать в Айову. Маленький коричневый домик по соседству пустует уже месяц.
Моя мама кладет руку на мое обнаженное плечо, слегка сжимая его.
— Потом ты можешь зайти в дом. Твои плечи стали розовыми. Я могу нанести еще немного солнцезащитного крема, — слегка взъерошивает мои волосы мама, и мои щеки покрываются румянцем.
Ей определенно нравится смущать меня. Мне уже семь, почти восемь, а она все еще иногда обращается со мной как с ребенком.
Мы пересекаем двор, а в кузове грузовика копошится куча людей, заносящих мебель в дом. Из трейлера появляется женщина с коробкой в руках, и ее глаза расширяются, когда та видит нас.
— О! — Она ставит коробку на край трейлера и спрыгивает с него. — Чарли! Иди сюда! У нас гости.
Женщина вытирает руки о свое струящееся платье и улыбается нам. Ее улыбка сияет, светлые волосы волнистыми прядями рассыпаются по плечам. Из дома выходит мужчина, распахивает дверь и подпирает ее коричневой коробкой. В его джинсах-клеш слишком жарко для этого влажного дня, а белая рубашка на пуговицах наполовину расстегнута на груди.
«Мои родители рассказывали о таких людях. Как они их называли?»
Ах, да.
«Хиппи».
— Привет, мы живем по соседству. Я Голди, а это Роман.
Моя мама снова взъерошивает мои волосы, и мне хочется поднять на нее глаза и испепелить взглядом. Однако она научила меня хорошим манерам, так что все, что я делаю, это улыбаюсь новым соседям.
Хиппи.
— Ох! Очень приятно познакомиться. Меня зовут Джейн, а это Чарли, — представляет женщина, обхватывая мужа за руку. — У нас есть маленькая девочка, тоже примерно твоего возраста. Куда она делась, Чарли?
Она оборачивается, глядя на дом, который я знаю вдоль и поперек.
— Луна!
У нее мягкий, неестественный голос, который не следует использовать для крика. Может быть, для пения или напевания колыбельной, как моя мама обычно делала для меня на ночь. Но кричать? Нет.
Такое чувство, что стайка рыб из глубины озера пробралась ко мне в живот и натыкается на каждую стенку моих внутренностей, когда маленькая девочка выходит на улицу.
Все мое тело замирает. Весь мой разум и, возможно, часть моей души тоже.
Ее кожа бледна, как свежевыпавший снег, а волосы черны, как ночное небо без звезд. Если честно, она выглядит довольно странно, но я не могу оторвать от нее глаз. У девочки круглое лицо с изящным носиком и глазами, слишком большими для ее лица. Ее черные волосы под стать ее папе, у которого прямые волосы, и такие же темные, как у нее. Но ее глаза.
Ее глаза.
Они не похожи ни на папины, ни на мамины. У папы голубые глаза, а у мамы — странные карие.
У Луны они серые.
Никаких оттенков на фоне белков ее глаз или черных зрачков в центре. Только бледно-серый цвет.
На ней голубое платье, ниспадающее до голеней, с двумя ярко-желтыми солнцами, вышитыми по бокам.
Я смотрю на нее, на это необычное существо, появившееся из ниоткуда. Никогда не видел никого, похожего на нее.
И вряд ли когда-нибудь еще встречу такую.
— Луна, это наши новые соседи. Роман и его мама Голди, — поясняет Джейн, улыбаясь своей дочери. Все ее лицо светлеет от улыбки, как будто в мире нет ничего плохого.
— Привет, — машет мне рукой Луна, а я стою перед ней как большой болван. И едва могу произнести слова, которые вертятся у меня на языке, когда смотрю на нее. Ее голос звучит так же, как когда мой отец играет по вечерам тихую песню, лишь перебирая струны на своей акустической гитаре.
От этого мир вокруг меня замирает.
Луна на несколько сантиметров выше меня, но меня это не удивляет. В моем классе все девочки странно высокие, и возвышаются над моей невысокой фигурой.
— Привет, — выпячиваю голую грудь, внезапно почувствовав себя неловко, находясь стоя в своих красных плавках и больше ни в чем.
— Знаешь, — начинает моя мама, и в ее голосе появляются интонации, которые обычно проскальзывают, когда она хочет с кем-то подружиться, — у меня тоже есть дочь. Ее зовут Нора. Сколько тебе лет, Луна? Ты выглядишь примерно ее ровесницей.
— Мне только что исполнилось шесть, — отвечает она.
Мама хлопает в ладоши.
— О, чудесно! Столько же лет, сколько и Норе. Ты идешь в первый класс в этом году?
Луна кивает, и я вдруг чувствую себя бесполезным, стоя здесь, пока новая девочка занимает дом моего старого друга. Такое ощущение, что она забирает еще и мою сестру.
Я сжимаю кулаки, чтобы не толкнуть ее на траву перед собой.
— Тогда ты будешь в одном классе с Норой. А вот Роман пойдет во второй класс. Но я уверена, что он все равно будет рад поиграть с тобой. Правда, Роман? Ты можешь познакомить ее с Норой.
Моя мама смотрит на меня сверху вниз с милой улыбкой на лице.
— Наверное, — ворчу я, пиная небольшой камень носком босой ноги. Он перекатывается на противоположную сторону и останавливается.
Луна смотрит на меня с любопытством на лице.
Родители смотрят на нас, ожидая, что кто-то из нас сделает шаг.
Точнее, ожидая его от меня.
— Пошли, — ворчу я, кивая головой. Такое чувство, что теперь мне придется иметь дело не только со своей младшей сестрой, но и с соседской девочкой.
Слушаю, как ее босые ноги скользят по траве, когда она идет позади меня. Пересекая свой двор, я направляюсь к входной двери. Сейчас только полдень, и солнце находится в самой высокой точке неба. Мы поднимаемся по нескольким ступенькам на террасу и идем к входной двери. Я тяну за ширму, петли скрипят от ее движения.
— Ух ты, какой у тебя большой дом, — замечает Луна, оглядывая мою кухню, ее большие глаза расширены от удивления. Серый цвет, кажется, поглощает ее зрачки, делая ее вид еще более необычным.
В моем доме два уровня. На верхнем расположены кухня и столовая, которые ведут в гостиную. Стеклянная раздвижная дверь из гостиной выходит обратно на террасу, с которой открывается вид на задний двор и озеро. Внутри и дальше по коридору — комнаты моих родителей, моя и моей сестры. На первом этаже есть пара дополнительных комнат для гостей, гостиная и музыкальная комната, где репетируют мой отец и его коллеги по группе.