Я немного потягиваюсь, пока иду, чувствуя, как сгибаются и разгибаются мои конечности и тянутся мышцы. Поднимаюсь на носки и снова встаю на полную стопу. Кручусь, делая плие и снова опускаясь. Я кружусь, изгибаясь и двигаясь под музыку так грациозно, как подсказывает мне мелодия. Она говорит со мной, так было всегда. Для такой музыки не нужны слова, она вливается в мою кожу, и я двигаюсь так, как она хочет.
Я кружусь и кружусь, паря по воздуху из одной части студии в другую. Даже не обращаю внимания на Романа, хотя знаю, что он следит за каждым моим движением и шагом. Он знает мои танцы достаточно хорошо, чтобы понять, что нужно улучшить. Роман слушал, как моя учительница отчитывала меня за самые глупые, незначительные вещи. Но для нее они не незначительные, и если я хочу поступить в Джульярд, мне нужно быть такой же сосредоточенной, как она говорит мне.
Нарастает крещендо песни, и я чувствую, как мое сердце разрывается от эмоций. Закрываю глаза, пока танцую, чувствуя, как эмоции переполняют меня, когда выкладываюсь полностью. Внезапно я оборачиваюсь и вижу Романа. Он стоит на другом конце студии посреди деревянного пола, руки по бокам.
Роман ждет.
Я бегу к нему, так быстро, как только могу, и, когда оказываюсь в пределах досягаемости, он поднимает меня за талию и подбрасывает в воздух. Его руки не дрожат. Его тело уверенное, неподвижное, сильное. Роман держит меня в воздухе и удерживая над собой. Я вытягиваю пальцы ног, когда он кружит меня, а потом медленно опускает обратно на свое тело. Я обхватываю его ногами и руками, крепко обнимаю, прижимаясь губами к его губам.
Я так сильно его люблю.
— Ты прекрасно танцуешь. Каждый твой шаг вызывает самые захватывающие эмоции. Смотреть на тебя почти душераздирающе.
Мои глаза снова наполняются слезами, и я киваю. Потому что знаю, что он чувствует. Иногда мне грустно, когда я танцую. Печаль, спрятанная глубоко внутри меня, выходит наружу. И эту тьму я показываю только тогда, когда танцую. Я не грустный человек, и во мне нет ничего депрессивного, но иногда, когда танцую, эта неконтролируемая печаль поражает меня в центр груди.
Я танцую до тех пор, пока тяжесть не уходит. Танцы всегда помогают мне чувствовать себя лучше. Каждый. Раз.
Он опускает меня на пол.
— Продолжай. Я хочу посмотреть еще.
Я так и делаю.
Я танцую и продолжаю танцевать, перенося весь свой вес на пальцы ног, пока не чувствую, что кожа начинает лопаться и кровоточить. Парю в воздухе, пока не чувствую, что вот-вот коснусь облаков, и протягиваю руки, как будто могу обхватить Романа с другого конца комнаты.
Подойдя к стойке, я растягиваюсь в шпагате, сгибая и разгибая спину, чтобы избавиться от боли. Совсем скоро слышу шаги Романа за спиной, а затем его руки оказываются на моей талии, поднимая меня с пола, и он кружит меня. Потом сажает меня на стойку, и я слегка покачиваюсь.
— Она меня не выдержит, — волнуюсь я, пытаясь ухватиться за его плечи для поддержки.
Он поднимает брови.
— Ты весишь все ничего. Она тебя выдержит.
Роман встает между моих ног, держа руки на моей талии. Я выгибаю спину и наклоняюсь, пока мои губы не прижимаются к его губам. Он глубоко целует меня, погружая свой язык в мой рот. Его поцелуй горячий, возбуждающий. Роман проглатывает мой стон, проникая пальцами под купальник и прижимаясь к моему уже влажному лону.
— Остановись, мы не можем делать это здесь.
Я смотрю налево, где находятся окна. Они большие и широкие, без занавесок, чтобы укрыть нас от пешеходов. Любой может нас увидеть. А этот город достаточно мал, чтобы каждый знал каждого. Один взгляд сюда, и наши родители узнают, что мы дурачимся.
Не то чтобы они уже не знали.
Но есть одно но — у нас не было секса. Пока нет, во всяком случае. Не то чтобы я не пыталась. Роман откладывает это, говоря, что я еще не готова.
Но это не значит, что мы не делали всего остального.
Почему Роман не хочет сделать еще один шаг, для меня загадка. Я уже практически умоляю, но он только и говорит, что это должно быть по-особенному. Хочет, чтобы это было особенным.
И именно поэтому я в него влюблена.
— Я знаю, что мы не можем. Просто ничего не могу с собой поделать, когда ты так танцуешь. От тебя, черт возьми, захватывает дух.
Роман поднимает меня со стойки и скользит по своему телу. Я поднимаюсь на цыпочки и целую его еще раз. Потом толкаю его через всю студию, обратно в заднюю комнату, где я переодеваюсь к вечеру.
Я прижимаю его к стене, поднимая ногу так, что она оказывается на его талии.
— Я хочу тебя, — стону я. — Я хочу тебя сейчас.
Роман стонет.
— Не здесь. Не сейчас.
— Когда? — хнычу я.
— Когда это будет особенно. — Роман прижимает пальцы к моим бедрам, растирая боль, которая усиливается всякий раз, когда я рядом с ним. — Но я могу сделать так, чтобы тебе стало лучше уже сейчас.
Он скользит пальцами под мой купальник, находя мои обнаженные складочки влажными и готовыми.
Я готова. Я всегда готова.
Роман засовывает палец внутрь, и я стону от давления, когда он начинает ласкать меня пальцами. Дотягиваюсь до его эрекции и сжимаю, зная, что он так же возбужден, как и я. Опускаюсь на колени, хватаясь за пуговицу на его джинсах, пока они не расстегиваются, и я стягиваю их вниз по его бедрам.
— Н-не здесь, — заикается Роман, хотя я знаю, что он не отвергнет меня.
Я качаю головой.
— Пожалуйста. Позволь мне.
Я вытаскиваю его эрекцию, видя, что член твердый, как камень, и красный от желания. Облизываю кончик, пробуя на вкус немного предэякулята. Обхватив головку губами, посасываю, пока не добираюсь до основания так далеко, как только могу.
Роман откидывает голову к стене, ударяясь об нее затылком, и издает мучительный стон.
— Чеееееееерт.
Я облизываю член быстрее, втягивая щеки и сильно посасывая. Спускаюсь рукой к основанию, обхватываю его яйца и слегка потягиваю их. Роман хрипит, его бедра слегка подаются вперед. Это вызывает у меня рвотные позывы, и я позволяю ему немного выскользнуть из моего рта, пока пытаюсь сглотнуть.
Роман кладет руку на мой пучок, и я опускаюсь обратно, а другой рукой берусь за основание его члена и несколько раз провожу по нему языком, пока он не становится настолько мокрым, насколько это возможно, двигаю головой вперед-назад, пока не чувствую, как член еще больше твердеет у меня во рту.
— Я сейчас кончу, — ворчит Роман, и это заставляет меня быстрее дрочить член, другой рукой тянусь к его яйцам, проводя языком по нижней части члена и посасывая его, пока он не начинает пульсировать. Роман кончает, и соленая теплая сперма заполняет мой рот. Я глотаю, но ее так много, что она вытекает из уголков моих губ.
Он грубо поднимает меня, как только снова может дышать, руками подхватывает под мышки, и дергает меня вверх, как ребенка. Потом пальцами оттягивает мой купальник в сторону, ныряя между моими намокшими складками, и вводит в меня два пальца. Мне становится больно, но он большим пальцем теребит мой клитор, пока я не начинаю тереться о его ладонь.
Он жестко трахает меня, а я хватаюсь за его шею и притягиваю его губы к своим, стону ему в рот, пока трахаю его руку. Я хочу трахнуть его — не его руку, но и это сойдет.
Пока что.
Он сильнее трет мой клитор пальцами, и вскоре я чувствую слабое жжение в глубине живота. Оно разгорается медленно, покалывание начинается в животе и распространяется на пальцы ног.