Я качаю головой. Люди чертовски ебанутые.
Перекидываю ремень гитары через плечо, проверяю струну и быстро останавливаю ее. Подхожу к микрофону, улыбаюсь толпе и бормочу:
— Ну чо, как вы там?
Они сходят с ума, кричат так громко, что у меня закладывает уши. В зале жарко, от тел исходит тепло, а на шее выступает струйка пота.
— Давайте дадим жару сегодня вечером, а? — ухмыляюсь им, мои белые зубы сверкают в ярком свете.
Скольжу рукой в карман джинсов, сжимаю пальцами маленький кусочек пластика, который является моим «всем». Я вытаскиваю его, едва взглянув на него, когда мои пальцы скользят по буквам «Р & Л». Закрываю глаза, и делаю судорожный вдох, так сильно желая, чтобы жизнь была другой, желая сказать судьбе: «Пошла ты на хрен» за то, что она меня обманула.
Умоляю мою балерину вернуться ко мне.
«Пожалуйста, вернись ко мне, Луна».
Открыв глаза, я начинаю одну из любимых песен фанатов, мрачную песню, которую создал в прошлом году и которую ребята съели как конфету. Слова вылетали из меня, попадая на страницу из моей сломанной ручки, которой я писал на тонкой линованной бумаге.
Я останавливаюсь на медленной ноте, и толпа становится совершенно дикой, кричит и прыгает. У меня кружится голова от кокаина, и я чувствую панику. Гребаный бардак. Я хочу еще одну дозу и хочу Брэнди. Но она — не то, чего хочу на самом деле. Она просто ближе всего. Если честно, я ненавижу себя за это. За притворство. Что веду себя так, будто Брэнди — та, кого я хочу, хотя это очень далеко от истины.
Но я довольствуюсь.
И буду довольствоваться этим до конца жизни, потому что женщина, которую я люблю, разбила мое сердце и разорвала его в клочья. Она вырвала его из моей груди и бросила в озеро. Оно опустилось на дно. Безжизненное. Окровавленное.
Такое чертовски разрушенное.
Потому что, что еще я должен делать? Моя разбитая душа даже не хочет искать вторую половинку. Я не хочу ничего, что не принадлежит ей, но мое пустое сердце нуждается в заполнении, поэтому я заполняю его.
Заполняю его бессмысленными наркотиками и пустоголовыми женщинами, пока не перестаю думать и видеть. Моя жизнь гаснет, пока меня не отключает, и на следующий день я начинаю все сначала.
Мы играем еще несколько сетов, пока пот не начинает стекать с моего лица и рук до запястий. Хватаю стоявший поблизости стакан с водой, выпиваю половину, а остальное выплескиваю в толпу. Они сходят с ума, размахивают руками, пытаясь поймать все до последней капли. Стакан отскакивает от их пальцев, каждая рука пытается поймать то, к чему я прикоснулся.
Это странно. Что меня так хотят. Мне нравится притворяться, что все это нереально.
Иногда мне нравится притворяться, что ничего из этого не реально. Я мысленно возвращаюсь в прошлое, к озеру. К ночи на пляже, когда я лежал с Луной, наши ноги утопали в песке, а мои руки сжимали песчинки, пропуская их сквозь пальцы. Шум воды, разбивающейся о песок. Вид звезд, висящих так низко, что казалось, я могу дотянуться до них и схватить с неба. Я мечтаю и притворяюсь.
Потому что альтернатива — примириться со своей реальностью.
А этого я просто не могу сделать.
Никогда.
После шоу технический персонал загружает наши вещи и упаковывает их, готовясь к следующей остановке.
Я мгновенно нахожу Брэнди, она уже готова и ждет меня. В черных шортах и облегающей майке, ее темные волосы беспорядочными волнами перекинуты через плечо. Она подводит глаза слишком темным контуром, из-за которого та выглядит неряшливо, слишком похожей на придорожную шлюху. Ей следует лучше относиться к себе. Жаль, что мне на это наплевать. На нее, на наши отношения, на что бы то ни было.
— Ты играл просто охренительно, Роман, — замечает она, когда я подхожу к ней.
Я ничего не говорю, обхватываю ее за талию и вытаскиваю через заднюю дверь. Здесь никого нет, теперь у нас достаточно охраны, чтобы мы могли приходить и уходить, не подвергаясь наплыву поклонниц.
Мы идем сквозь ночь прямо к нашему фургону. Вдалеке слышны звуки толпы, но сзади все закрыто, и я слышу только стук моих тяжелых ботинок и ее каблуков по земле.
Парни куда-то свалили, вероятно, искать себе подружек для траха. Брэнди остается со мной. Она путешествует с техническим персоналом. Ее отец вырос в дороге, переезжая с места на место, работая с большими группами в качестве их технического персонала. Это все, что Брэнди знает, и она хороша в этом.
Распахиваю дверь, и Брэнди вбегает внутрь, мгновенно вытаскивая из лифчика маленький белый пакетик.
— Я подумала, что тебе нужен опохмел.
Я беру пакетик из ее рук, снимаю резинку и иду к маленькому обеденному столу. Вытаскиваю бумажник из заднего кармана и достаю кредитную карту из одного из слотов. Высыпав на стол немного кокса, я разделяю на две полоски. Нагнувшись, я принимаю обе, вдыхая зернистый, грубый порошок через носовые пазухи. Поднимаю пальцы к носу, сжимая ноздри, когда жжение ударяет в голову. Мои глаза автоматически закрываются, когда все мое тело заливает жаром.
Я слышу, как Брэнди рядом со мной выстраивает свою собственную дорожку кокаина. Слушаю, как она нюхает его, а затем ее передняя часть прижимается к моей спине, ее грудь вдавливается в мои лопатки.
Я разворачиваюсь, обхватываю ее за талию и усаживаю на стол. Она хватается за пуговицу на шортах, просовывает ее в отверстие и стягивает их по бедрам. Стол шатается под ней, гладкое, светлоокрашенное дерево держится только на двух маленьких петлях.
Мне плевать. Я расстегиваю собственную пуговицу, вынимаю член и хватаю презерватив из бумажника, прежде чем спустить джинсы с ног. Разрываю упаковку из фольги зубами, быстрыми движениями натягивая резинку. Брэнди уже готова, ее ноги раздвинуты, она трогает себя между бедер. Ее влага стекает на стол, отчего на светлом дереве образуется маленькое влажное пятнышко.
Я тяну ее вперед, ее задница легко скользит по влаге под ней. Затем погружаюсь в нее, хватаясь за ее толстую задницу, впиваясь пальцами в ее ягодицы, когда вхожу в нее. Она стонет, откидывая голову назад, и ее темные волосы касаются кончиков моих пальцев.
Я откидываю ее волосы в сторону, не в силах справиться с ощущением темных прядей. Не хочу ассоциировать ее с моей черноволосой и сероглазой Луной. Я не могу. Не сегодня.
Сегодня вечером я чувствую себя особенно опустошенным.
— Дай мне еще дозу, — невнятно бормочу я, продолжая свои агрессивные толчки. Стол скрипит и стонет при каждом толчке.
Свет выключен, весь фургон погружен в темноту, если не считать огней из соседнего здания, создающих небольшое свечение в окнах.
Брэнди вскидывает голову, смотрит на меня остекленевшими и покрасневшими глазами. Она поднимает руку со стола, на ногте — кокаин. Брэнди подносит палец к моему носу, и я вдыхаю, как можно глубже. Ожог пронзает меня насквозь, доходя до самой груди. Брэнди убирает палец, но я хватаю ее за руку и подношу ко рту. Обвожу языком кончик ее пальца, слизывая сладость с ее ногтя. Я провожу кончиком ее пальца под своей верхней губой, вдоль десен.
Мои глаза закрываются. Вкус. Кайф. Это заводит меня больше, чем девушка передо мной.