Я трахаю ее до тех пор, пока не перестаю видеть. Пока моя кровь не становится горячей, и большая порция спермы не выливается внутрь презерватива.
Я представляю, как кончаю в Луну. Представляю, как ее тело обвивается вокруг меня. И когда выхожу из Брэнди, выбрасывая презерватив в мусорную корзину, представляю, что слышу именно мелодичный голос Луны, а не хриплый голос Брэнди, когда я снова натягиваю джинсы.
Я наблюдаю за ней затуманенным взором, когда она наклоняется, принимая очередную дозу.
— Мне надо на хрен завалиться. Ты идешь спать?
Качаю головой, чувствуя, как мир вращается вместе со мной. Он не останавливается, когда это делает моя голова, продолжая кружиться, и кажется, что это никогда не прекратится.
— Ладно.
Брэнди встает со стола, срывает с себя майку и бросает ее на пол по пути в мою комнату. Она обнажена к тому времени, как входит в дверь, забирается на кровать и падает прямо на живот, уткнувшись лицом в мою темную подушку.
Она отключается через несколько секунд.
Я, спотыкаясь, иду по коридору, подбираю ее одежду и накидываю на Брэнди сверху. Закрываю дверь, проявляя к ней хоть какую-то гребаную порядочность, потому что в тот момент, когда парни войдут в дверь, они смогут увидеть ее голую задницу.
Не то чтобы ее это волновало. Иногда она действительно гребаная придорожная шлюха.
Я с отвращением качаю головой, проводя пальцами по мокрым от пота прядям волос, прежде чем схватить тяжелый ноутбук, стоящий рядом с раковиной. Подхожу к столу и сажусь в кабинку, обитую красно-синей тканью. Она скрипит и пыхтит, воздух выходит из подушки, когда мой вес давит на нее.
Открыв ноутбук, провожу рукой по гладкому черному экрану. Экран загорается, когда я нажимаю на маленький красный кружок, и мое сердце начинает бешено колотиться от мысли, что сегодня тот самый день.
Я редко нахожу время, чтобы воспользоваться своим ноутбуком, этой неуклюжей штукой с дерьмовым интернетом, который едва работает. Но я купил его в прошлом году, устав искать время, чтобы получить доступ к настольному компьютеру, когда мы постоянно в разъездах. Так что я потратился на ноут, и первое, что сделал долбоёб?
Правильно.
Я отправил ей электронное письмо.
Это глупо, поскольку я понятия не имею, просматривает ли Луна вообще свою почту. Мы создали почту еще в школе, и никто из нас никогда не пользовался ей.
Но сейчас это единственное средство связи, которое у меня осталось. Единственная возможность связаться с ней. Без этого я не знаю, как мы сможем снова разговаривать.
«Вернется ли она когда-нибудь в Висконсин?»
Прошло уже больше двух лет, а Луна так и не вернулась домой. Я не знаю, чем она занимается. Даже не знаю, жива ли Луна, честно говоря.
От одной этой мысли мне хочется кричать, пока из горла не пойдет кровь.
Запустив интернет, постукиваю пальцами по краю черной клавиатуры, пока жду, пока этот медленный, мать его, компьютер заработает. От отвратительного сигнала у меня закладывает уши и пульсирует голова. Я стучу ногой по полу, так громко и тяжело, что кажется, будто весь фургон трясется.
Я почти ничего не вижу, и единственный способ узнать, что Интернет работает, узнаю только по оповещению компьютера, сообщающему, что мне пришла почта.
Мое сердце колотится, замирает и снова начинает биться.
Я нажимаю на папку «Входящие», надеясь увидеть письмо от «лулулуна».
Как только папка «Входящие» загружается, мое сердце падает вниз, до самого линолеума на полу подо мной. Оно шлепается и разбивается, и я даже пару раз ударяю ботинком по полу, заставляя его сотрясаться от разочарования.
Мне приходит письмо, но оно не от Луны.
Просто еще одно от мамы.
Мама пишет, что скучает по мне и надеется, что я планирую приехать домой на Пасху. Она говорит мне, что с моей сестрой все в порядке, а тяжелая зима привела к высокому подъему уровня воды в озере этой весной. Им пришлось поставить у дома мешки с песком, потому что вода поднялась так сильно, что они боялись, что она просочится в подвал. Мама говорит, что скучает по мне, смотрит новости и читает газету, чтобы узнать обо мне.
Она говорит, что любит меня.
Мама ни слова не говорит о Луне. Я перечитываю письмо, дважды проверяя, не пропустил ли я это, хотя знаю, что если бы увидел ее имя из четырех букв, мой взгляд притянулся бы к нему раньше, чем к другим буквам.
Однако мама не говорит ни о ней, ни о родителях Луны.
Закрываю ее письмо, понимая, что если отвечу сейчас, в этом не будет особого смысла. Я слишком обдолбан, и при наборе текста на клавиатуре не получится ни одного связного слова или предложения.
Я захожу в папку «Отправлено», чтобы еще раз проверить, были ли вообще доставлены мои электронные письма. Иногда интернет настолько плох, что я думаю, что мои письма отправлены, только чтобы позже проверить, что я получил сообщение об ошибке.
Но когда я прокручиваю вниз и продолжаю прокручивать, все, что я вижу, — это сообщение за сообщением отправленных писем. Я — Луне, я — Луне, снова и снова.
Ни на одно из них нет ответа.
Я даже не знаю, были ли они прочитаны.
Я не должен быть таким тупым, но когда нажимаю на маленький конвертик, чтобы составить новое письмо, все, что я могу сделать, это набрать «лулулуна» в строке «Кому».
Луна,
Ты скучаешь по мне?
Ты все еще моя?
Ты все еще чувствуешь это, Луна?
Я все еще чувствую.
Я всегда буду чувствовать.
Все еще чувствую, Луна.
Чертовски. Чувствую. Это.
Я почти ничего не вижу, но, думаю, мои слова были, по крайней мере, понятны. Захлопываю компьютер, съеживаясь, надеясь, что не разбил его. Переставляю его на другую сторону стола, зная, что дальше мое деструктивное поведение легко пойдет кувырком.
Почему?
Почему, черт возьми, она не может просто ответить на долбанное письмо? Я так сильно хочу, чтобы она вернулась; чувствую, как моя душа разбивается на кусочки в моей груди. Оно похоже на копилку, каждый шаг издает мелкий стук. Это моя гребаная грудь, с моей душой и моим сердцем, бьющимися о грудную клетку, сломанными и проклятыми переломами.
Вставая, я натыкаюсь на стол. Бросаю взгляд на дверь своей спальни, где, я знаю, Брэнди будет спать голой. Вероятно, готовая проснуться утром и пойти на второй раунд.
Она — это не Луна.
Брэнди никогда не будет ею. Я знаю, что она хотела бы ею стать. Она бы приняла предложение, если бы у меня оно было. Но у меня его нет, и никогда не будет. Наверное, мне стоит закрыть эту тему, но я чертов ублюдок. И уже не тот славный парень, каким был раньше. Моя жизнь уже не та, что раньше.
А Брэнди — не она.
С этой мыслью я разворачиваюсь и направляюсь к дивану с двумя подушками. Он неудобный, слишком короткий и тонкий. Ткань слишком грубая для моей спины. Я проснусь с больной шеей и ноющей спиной, но это лучше, чем притворяться тем, кем не являюсь.
Плюхаюсь на него, глаза закатываются, когда меня накрывает кайф. Это худшая часть. Мой разум истощен, так всегда бывает. Но кокаин приводит в движение мое тело, и я мог бы петь и отрываться всю ночь напролет.
Сегодня ночью во мне этого нет.
Мое тело дергается и трясется, пальцы дрожат так сильно, что мне приходится засунуть их под ноги. Закрыв глаза, я жду, когда сон овладеет мной.