— Не пропаду, — говорю я, забираясь в такси.
Он стучит по крыше машины, и я уезжаю.
Следующая остановка? Нью-Йорк.
Такси едет по городу, и, куда бы я ни посмотрел, вокруг только голубое небо, пальмы и зеленая трава. Приоткрываю окно, и в лицо мне ударяют влажность и соленый воздух. Флорида потрясающая страна, но это не мой дом.
Мои родители спрашивают, почему я просто не вернусь домой в Висконсин. Почему решил и дальше жить вдали от семьи, друзей и всего, что знаю и люблю. Они беспокоятся, что переезд туда, где я никого и ничего не знаю, приведет меня на тот же путь, по которому шел последние четыре года.
Они не понимают, что я не просто переезжаю куда-то. Я переезжаю туда, куда мне всегда было суждено попасть. Отправляюсь туда, где мы с Луной должны были строить свою жизнь. Мы должны были расти там, гнаться за своими мечтами. Она так сильно этого хотела.
Я делаю это.
Ради нее. Ради нас.
Возможно, сейчас Луны нет рядом со мной. Возможно, я не знаю, где она и что делает, но она вернется. Потому что она моя. Луна всегда была моей. И будет моей прежде, чем станет чьей-либо еще.
Я буду готов, и я буду ждать.
Путь к этому был нелегким, но, черт возьми, я здесь. Сначала мне пришлось отказаться от наркотиков. Это было очень стремно. Живя на кокаине годами, ты на самом деле не осознаешь, насколько сильна твоя зависимость. Это сказывается на тебе морально и физически. Я принимал кокаин как кофе, потому что он поддерживал меня, когда моя жизнь постоянно находилась в движении. Когда был сломлен и опустошен внутри. Все в дороге занимались этим, и никто не выглядел так, будто он в полной заднице. Мы все казались нормальными, просто под кайфом.
Но, сорвавшись, понял, насколько глубока моя зависимость. Я похудел, у меня изменился цвет лица. Мои глаза потеряли жизнь. Оправляться от этого было тяжело, и мне не раз хотелось отказаться от лечения. Послать все нафиг и уйти. Но они мне не позволили. Ни психотерапевты, ни родители, ни друзья.
Говорят, что находиться тут дело добровольное, но это не так. По крайней мере, для меня.
Безусловно, труднее всего мне было после того, как слез с наркотиков. Именно тогда я познакомился со своим психотерапевтом, мистером Хайдом. Ему хотелось погрузиться в меня с головой. Но не только в мои мысли, он хотел проникнуть глубоко в мою душу. Хотел понять, что движет мной. Хотел знать о каждой детали моей жизни.
Моя жизнь — это не моя жизнь без Луны. Я просто не хотел говорить о ней.
В тот момент я ненавидел Луну больше, чем самого себя. Был так зол на нее за то, что она разрушила лучшую часть меня, себя, нас. Она бросила нас, не задумываясь, и это меня чертовски разозлило.
Мне не хотелось говорить о Луне, не хотелось даже думать о ней. Впервые за много лет я был трезв. И мои мысли проносились со скоростью тысячи километров в минуту. Моя душа болела впервые за не знаю сколько времени, боль была настолько глубокой, что я чувствовал ее в пальцах ног. Я был в оцепенении, а теперь мог чувствовать каждый сантиметр боли, которую испытывал, и, Боже мой, это было чертовски больно.
Но мистер Хайд вытащил это из меня, и это было больнее, чем разрубить мое тело на куски. Образно говоря, мистер Хайд заставил меня истекать кровью на своем уродливом диване. Он узнал о Луне так много, что полюбил ее. О ее умении танцевать, о ее любви ко мне.
В конце концов, мистер Хайд полюбил Луну почти так же сильно, как и я. Он сказал мне, что хочет когда-нибудь с ней познакомиться. Не знаю, как это может произойти, и я даже сказал ему об этом. Он лишь посмотрел на меня и сказал: «Я узнаю настоящую любовь, когда вижу ее. Когда-нибудь вы снова встретитесь».
Чертовски надеюсь на это, но каждый проходящий день, — это еще один день, когда я не могу быть с ней. Это еще один день, потраченный впустую. Я думаю о ней постоянно. И это то, что я не могу прекратить делать, как бы ни старался. Луна укоренилась во мне, стала частью меня. Это невозможно отрицать. Я даже не хочу ничего менять.
Мистер Хайд просто хотел найти способ, чтобы я научился жить отдельно от нее.
«Разве не этим я занимаюсь уже более четырех лет?»
Живу без нее. Живу своей собственной жизнью и позволяю ей жить своей.
Мистер Хайд говорит, что это не так, и я делаю прямо противоположное. Каждая песня, каждый текст, каждая долбанная секунда моей жизни были потрачены на то, чтобы утонуть в ней. Мне нужно было научиться жить в хорошем, а не в плохом.
Он сказал мне, что если я не научусь быть цельным без нее, то никогда не смогу быть цельным с ней.
Я долгое время жил по частям.
Может быть, дольше, чем я думаю. Все, что я когда-либо знал, — это жизнь в дороге. Контакт был мимолетным. Так я и вырос, ведь мой отец почти все время был в разъездах. Луна была моей опорой, когда все остальное было неопределенным. Она поддерживала меня, была рядом со мной, любила каждую гребаную частичку меня. И я бросил ее при первой же возможности.
Мистер Хайд заставил меня осознать, что то, что я сделал с Луной, вероятно, повлияло на нее сильнее, чем думал. Не то чтобы мне не нужно было ехать в тур, просто я дерьмово с этим справился. Мне бы хотелось вернуться назад. Хотелось бы вернуть все назад. Может быть, мы бы до сих пор были вместе, если бы я все сделал по-другому. Но я никогда не узнаю.
Все, что я знаю, это то, что я надеюсь, что однажды наши жизни снова наладятся. Надеюсь, что то, что у нас было раньше, где-то дремлет, и наше пламя однажды вспыхнет с новой силой.
Ближе к концу моего пребывания в лечебном центре мистер Хайд задал мне самый главный вопрос.
«Что теперь?»
Этот вопрос крутился в моей голове несколько недель. Я мог бы попытаться спасти нашу группу, но после шести месяцев лечения ребята решили, что лучше всего будет отказаться от нашей группы. В результате мне больше нечем было заняться в жизни.
Чем я мог заниматься?
У меня нет высшего образования, нет желания поступать в университет, жить в общежитии или поступать в какой-нибудь дебильный местный колледж.
Я мог бы найти работу, работать в низкооплачиваемом бизнесе, который выжмет из меня все соки.
Но у меня не было желания ни к чему подобному. Мне не хотелось ввязываться во что-то, что могло бы снова погрузить меня в черную дыру, в которой я жил.
День, когда мистер Хайд пришел со стопкой брошюр и информационных листовок, стал для меня поворотным. Меня вот-вот должны были выписать, и страх сделать хоть один шаг назад был ужасающим. Мысль о том, чтобы жить нормальной жизнью, приводила в ужас.
Мысль о том, чтобы прожить жизнь без Луны, приводила меня в ужас. Каждый день. Кто знает, как долго.
Мне хочется вернуть ее, но если судьба правдива, как я думаю, мы снова будем вместе.
Я потратил часы, дни, просматривая эти брошюры. Мой взгляд остановился на одной. Это было то, о чем никогда раньше не задумывался, но это то, с помощью чего мог бы изменить свою жизнь к лучшему. То, что помогло бы мне быть занятым и избежать неприятностей.
Что-то, чем я мог бы помочь людям.
Это была небольшая черно-желтая брошюрка, в которой рассказывалось о программе, проводимой Пожарным департаментом Нью-Йорка. Все, что мне нужно было сделать, можно было сделать онлайн. Я мог закончить лечение и одновременно пройти курсы. Нью-Йорк был тем местом, где мне хотелось оказаться. Так что я чувствовал, что это просто еще одна часть судьбы.