Я наблюдаю за секундной стрелкой, готовый сорваться с места в любую секунду. Хватаю свои вещи со стола и топаю к шкафчику, чтобы повесить форму. Еще одна долгая ночь. Один телефонный звонок от пожилой дамы, которая почувствовала неприятный запах в своей квартире. Оказалось, что соседи внизу просто курили слишком много травки, и запах проникал через вентиляцию наверх. В остальном все было тихо, никаких вызовов.
Я закрываю свой шкафчик, готовый выскочить отсюда на несколько минут раньше.
В мою сторону раздаются шаги. Множество шагов. Я оборачиваюсь и вижу, что ко мне спешит мой шеф, а за ним целая команда.
— Мы должны двигаться.
Мои глаза расширяются, когда я смотрю на часы.
— Прямо сейчас?
— Да, сейчас, — шеф бросается к своему шкафчику, хватая шляпу и куртку. — Шевелись.
— Сэр, прослушивание Луны...
Я не могу его пропустить. Я не могу его пропустить. Я не могу его пропустить.
Шеф качает головой, в его тоне слышится настойчивость.
— Ты нам нужен для этого, парень. Мне жаль.
Я чувствую, как от него исходит паника. Открыв шкафчик, я достаю свои вещи и натягиваю куртку.
— Что случилось?
Остальные ребята снаружи, и я слышу, как включаются сирены пожарной машины, сигнал тревоги громкий и настойчивый.
— Ничего особенного не сказали. Только то, что нам нужно идти. Сейчас же.
Не удостоив меня взглядом, шеф выбегает из участка и направляется к своему грузовику.
Я следую за ним и вижу, что Дилан уже в машине.
Он хмурится, когда видит меня.
— Луна?
Я качаю головой.
— Я пропущу ее выступление.
Он хлопает меня по спине, в его глазах появляется беспокойство.
— Мы скоро вернем тебя. Может, ты успеешь до конца ее прослушивания.
Пожарная машина рвется вперед, сирены громко звучат в моих ушах, пока мы летим по дороге. Ветер треплет мои волосы, и даже в прохладном осеннем воздухе под плотной одеждой мгновенно проступает пот. Я поднимаю руку и вытираю лоб.
— Да, возможно.
— Мне жаль, чувак. — Его голос едва слышен из-за грохота в моих ушах.
— Да, мне тоже, — бормочу я себе под нос.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
ЛУНА
Темнота.
Я выглядываю из-за края сцены и вижу судей, сидящих за своим столом. Это так пугающе.
Сцена великолепна.
Так много кресел, все черные и обтянуты дорогой тканью. Сцену окружают четыре разных секции, и все они заполнены рядами сидений. В зале темно, свет падает только на сцену. Темно-серый гладкий пол, который ждет меня.
Там есть еще несколько человек, кто сегодня проходит прослушивание. Я осматриваю каждое место, каждый ряд, каждую секцию.
«Где он?»
Я смотрю на часы над головой и вижу, что уже без нескольких минут девять. Знаю, что Роман собирался улизнуть на несколько минут раньше. Он не хотел пропустить ни одного момента моего выступления.
Я прерывисто вздыхаю, проводя руками по своему черному купальнику. Черная пачка прекрасна, она колышется при каждом моем шаге. Мои волосы так туго зачесаны назад, что у меня болят виски, но ни один волосок не выбивается из прически.
Я идеальна. И готова к выступлению. Но как я смогу пойти без Романа? Этот танец для него так же важен, как и для меня. Мы вместе, с самого первого дня. Я не знаю, смогу ли выйти на сцену без него. Не знаю.
Я чувствую руку на своем плече и поворачиваюсь на пятках, надеясь на одного человека, но сталкиваюсь лицом к лицу с другим.
Моя преподаватель балета.
У меня расширяются глаза и отвисает челюсть.
— Леона, — выдыхаю я, — что вы здесь делаете?
Она хватает меня за руку и сжимает ее с сияющей улыбкой на лице.
— Я не могла допустить, чтобы моя любимая ученица осталась без присмотра, не так ли? — сжимает мои пальцы Леона. — Как ты себя чувствуешь?
— Как будто меня сейчас стошнит, — бормочу я, прижимая руку к животу.
Она оглядывает меня с ног до головы, критикуя и оценивая одновременно.
— Посмотри, как ты выросла. Все такая же идеальная балерина, — цокает языком Леона, качая головой. — Я рада, что ты вернулась к балету, Луна, ты была создана для этого.
Я оглядываюсь через плечо, снова скользя взглядом по сиденьям. Романа все еще нет.
— Я не знаю... Романа еще нет здесь.
Ее глаза смягчаются.
— Все еще с тем мальчиком?
Я поднимаю руку в ее сторону.
— Вообще-то, мы помолвлены.
Она нежно проводит пальцем по бриллианту, наблюдая, как он переливается в темном свете.
— Ммм, я и не предполагала ничего другого. У вас, ребята, было что-то особенное, надо отдать вам должное.
Мой желудок скручивается в узел.
— Роман сказал мне, что будет здесь. Я хочу дождаться, когда он приедет сюда.
Леона прищуривается.
— Ты никого не ждешь. Это твое время, Луна. Ты либо воспользуешься этим шансом, либо упустишь его.
— Я не хочу пускать все на самотек, я просто...
Она качает головой, снова хватая меня за руки.
— Послушай, с того самого дня, как ты впервые вошла в мою маленькую студию, я знала, что это то, что ты должна делать. Если Роман опаздывает, значит, он опаздывает. По тому, как ты стоишь, я вижу, что ты до смерти натренировалась в этом танце. Твоя спина прямая, пальцы ног уже вытянуты... — вздыхает Леона, — Луна, рискни. Сделай это. Это твоя судьба.
Прикусываю губу, понимая, что Леона права. Я создана для того, чтобы танцевать. И должна танцевать каждую секунду. Если Роман опаздывает, значит, он опаздывает. Но я не могу больше ждать. Я должна это сделать.
«Он бы хотел, чтобы я это сделала».
Я киваю.
— Хорошо. Я готова.
Леона бросает взгляд на часы.
— Хорошо, потому что ты опаздываешь. Выходи.
Она поворачивается, собираясь выйти в зал.
— Подожди, под какую песню ты танцуешь?
Я улыбаюсь ей.
— Вам обязательно было спрашивать? Вы и так должны знать.
Леона улыбается, коротко кивает мне и уходит за кулисы. Я смотрю, как она спускается по боковым ступенькам и занимает место рядом с панелью. Бросив последний взгляд и проверив дверь, я приподнимаюсь на носках, когда начинаются первые ноты «Canon in D». Я поднимаю голову, выпрямляю спину, и выхожу на сцену.
Свет гаснет, когда выхожу, и я танцую. Танцую так, будто каждая нота прокладывает путь к моему сердцу. У меня болят пальцы на ногах, глаза слезятся, но я остаюсь сильной. И танцую так, будто это лучший танец, единственный танец, последний танец в моей жизни. Я чувствую себя высокой, как самый высокий человек в мире, когда прохожу по сцене. Каждое движение, каждый шажок совершенны. Я ни разу не запнулась и не сутулилась. Музыка проникает в мою кровь, играя мной, как марионеткой. Музыка играет, и играет, и играет.
«Я чувствую себя живой».
Не могу сдержать улыбку, расплывающуюся на моем лице, когда я танцую на этой сцене. Я всю свою жизнь ждала возможности оказаться здесь, выступить, заняться тем, что у меня получается лучше всего. Это то место, где мне суждено быть.
Пальцы едва касаются пола, когда я перепрыгиваю с ноги на ногу. Затем вращаюсь, обхватив пальцами пуанту, которая плотно прилегает к моему боку. Я высоко поднимаю подбородок, когда прыгаю, моя спина так выпрямлена, так идеально выровнена, что это причиняет боль. Потом прыгаю в шпагат, чувствуя, что парю над сценой, а звуки музыки поднимают меня выше, чем когда-либо прежде.