Дорожка лунного света настойчиво указывала мне на комнатушку. Я толкнула тихо скрипнувшую дверь и вошла.
Помещение размером два на два метра, не больше. Окно напротив двери. Белые стены с орнаментом под потолком. Я обошла комнатку по периметру, чувствуя себя узником, меряющим пространство камеры. Остановилась у стены, представляя, что когда-то здесь стояла кроватка, в которой спал малыш Кейран. Наверняка, в обнимку с игрушкой, чтобы не так остро чувствовать страх и одиночество.
Богатое воображение услужливо нарисовало яркую, объемную картину, перенося в неизвестное мне прошлое и позволяя увидеть всё словно воочию. Маленького Кейрана я представила настолько отчетливо, будто знала его тогда. Тихий темноволосый мальчик с глубокими, серьезными, сине-зелеными глазами и упрямым, молчаливым ртом.
От целого шквала чувств, захлестнувших меня, к горлу подкатил комок. Сердце подпрыгнуло и заколотилось где-то в центре груди, словно и оно почувствовало себя взаперти и теперь рвалось на свободу.
Я шагнула к окну, резко дернула рычажок замка, едва не ободрав пальцы, подняла раму и высунулась наружу. Поток свежего воздуха и мирный вид освещенной фонарями улицы чуть успокоили, помогли выровнять дыхание.
Я стояла, глядя в ночь, не чувствуя прохлады, стараясь не думать ни о чем пугающем, непонятном, необъяснимом. Но это оказалось очень непросто. Ведь уже сейчас в моем сознании прочно обосновалось еще не вполне сформировавшееся понимание того, что я каким-то образом взяла на себя огромную ответственность. За взрослого мужчину, за маленького мальчика, за всех, кого привлекла и собиралась удержать в своей жизни.
С ветвей старой ольхи, росшей за пределами участка, сорвалась и, шумно хлопая крыльями, улетела прочь какая-то крупная птица. Я вздрогнула, и высунулась из окна дальше, пытаясь вглядеться в густую тень, куда не достигал свет фонарей. До моего слуха долетело хриплое ворчание, звучавшее, как предостережение.
— Убирайтесь прочь… — сказала я в темноту.
В ответ снова раздался грубый приглушенный ропот.
Почему-то я не удивилась мелькнувшей мысли, что веду разговор с… воронами. Эти птицы, казалось, преследуют меня почти с самого приезда в родной город.
Вспомнилась кошмарная ночь в бабулиной квартире — холод, темнота, страх, чье-то незримое, но ощутимое присутствие. А утром — вода и черные перья на полу в прихожей. Теперь я почти уверена, что именно ворону эти перья и принадлежали. Они никак не могли попасть в мою квартиру. Но они там были. Возможно, во всем виноват побочный эффект от приема таблеток, или я на самом деле чокнутая, страдающая галлюцинациями, но ведь Брайан тогда тоже все видел.
И сегодня, когда мы разговаривали с Кейраном по дороге к особняку Морин, снова крупный черный ворон не на шутку испугал меня. Рядом не росло ни одного дерева, с которого птица могла бы сорваться и пролететь мимо нас. Эта жуткая тварь взялась ниоткуда, словно вынырнула из невидимого глазу портала, ведущего в преисподнюю, и с шумом и остервенелым карканьем пронеслась над головами, едва не задев нас крыльями.
Сейчас мне не так страшно, как тогда в городской квартире.
Сейчас я была не одна.
***
…После нашего с Кейраном разговора на дороге, я чувствовала себя нехорошо. И пронесшийся мимо ворон лишил меня остатков и без того хрупкого равновесия.
Кея не хотелось никуда отпускать. Я осматривалась, лихорадочно соображая, что еще придумать, чтобы оттянуть момент, когда нам придется разъехаться в разные стороны.
— Ой, а я не развернусь! — мое восклицание прозвучало слишком оживленно.
Дорога здесь неширокая, двухполосная, по обеим сторонам — кюветы. Для моих маневров места, и, правда, маловато. Чтобы самостоятельно развернуться здесь на довольно громоздкой «тойоте» мне понадобится целый день. И не факт, что все получится. Водитель я пока не очень уверенный.
Кейран понимающе хмыкнул. Я замерла, ожидая, что он сейчас усядется за руль «тойоты», ловко развернется, затолкает меня обратно и велит ехать домой немедленно.
— Садись в машину, поезжай за мной, — сказал он. — Развернешься возле дома Морин, там широкий и ровный подъезд.
На главной подъездной дороге к вилле, не доезжая до ворот, Кейран посигналил, прося притормозить. Остановился сам, вышел из машины и направился ко мне. Я выскочила навстречу ему, едва он приблизился, не удержалась и порывисто обняла. Не сразу обратила внимание, что чуть поодаль на широкой аллее, ведущей к дому, стоит группа людей. И все смотрят на нас.
Я не разглядела толком никого, только натолкнулась на чей-то пронзительный, неподвижный взгляд. Именно натолкнулась, будто с размаху налетела на стену. На долю мгновения этот янтарный взгляд меня удержал, захватив, как силовой луч.
Морин, высокая, стройная, с убранными в гладкую прическу пламенеющими волосами, стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на нас с Кейраном. На лице ее не отражалось ничего. Она вежливо кивнула мне, не отводя глаз. Я машинально ответила таким же учтивым кивком из-за плеча Кейрана, и почувствовала, как он напрягся.
— Буду звонить каждую свободную минуту или слать смс-ки, — пообещал он, усаживая меня в машину.
Всю обратную дорогу я ловила себя на том, что до сих пор ощущаю отголоски почти физического воздействия взгляда Морин. Зато это позволило мне убедиться кое в чем из того, что говорил о ней Кейран. Теперь его необъяснимое неприятие стало мне чуть более понятным. Во всяком случае, не казалось больше голословным.
Так могла смотреть страшно ревнивая любовница, строгая начальница, какая-нибудь доминатрикс, инквизитор или даже злая колдунья.
Не удивлюсь, если эта женщина соединяла в себе все эти ипостаси.
***
Я еще немного постояла, глядя в окно, слушая ночную тишину, вдыхая прохладный свежий воздух. Мой маленький коттедж, окруженный теперь уже ухоженным садом, казался сейчас оплотом мира и спокойствия. Но за территорией дома, за невысокой каменной оградой что-то подстерегало, терпеливо наблюдая и выжидая.
Опустив оконную раму, я вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь.
Кейран спал, откинув руку на мою подушку. Я легла рядом, взяла его крепкую, теплую руку и положила себе под щеку. Пальцы его дрогнули, ощутив мое прикосновение. Закрывая глаза, я увидела, как расслабилось лицо Кейрана.
***
На следующий день Кей ушел очень рано. Уже попрощавшись со мной и накинув на плечо ремень кофра с фотокамерой, у самой двери он вдруг развернулся, обнял меня крепко и поцеловал. Он медленно и сладко выводил на моих губах и языке узоры, словно творил охранные заклинания. Не помню, чтобы поцелуи любимого мужчины вызывали во мне столь противоречивые чувства. Я таяла от нежности и зарождавшегося возбуждения, и в то же время начала внутренне содрогаться от накатившей тревоги.
…С восходом луны происходят приливы, а к утру вода отступает. Змея меняет кожу, а деревья листву. Дни становятся короче, а потом снова удлиняются. В какой-то момент что-то похожее случается и с нами. Иногда мы физически ощущаем, что заканчивается один этап жизни и начинается другой. И все перемены приурочены к чему-то, как смена сезонов или времени суток. Только в природе все возвращается и повторяется, а нас чаще всего уводит в неизвестность и без гарантии, что мы можем вернуться, чтобы начать сначала. Или же может получиться так, что прошлое встанет на дороге непроходимой стеной, не позволив двигаться дальше, заставит повернуть назад или умереть на месте…
Уна явилась, как всегда, вовремя. Она пришла пешком, а не приехала на своей развалюшке. С тех пор, как девушка стала оставлять инструментарий в сарайчике на заднем дворе, она пользовалась автомобилем, когда привозила рассаду или то, что в руках не унести.
— Ой, Хейз, вы приехали! — обрадовалась Уна, увидев меня.
Она выглядела иначе, двигалась по-другому. Постоянно краснеющая, немного неуклюжая девочка сегодня не сутулилась, и взгляд ее сиял искренней радостью. Вместо бесформенной футболки неопределенного цвета под короткой курточкой надето что-то яркое, облегающее высокую, полную грудь