Слова Кейрана прозвучали в моих ушах, словно он сам повторил их прямо сейчас. И я хорошо помнила, что пообещала выполнить пожелание Кея в ближайшее время.
— И я наплашивалась в гости к Хейз, — раздался хрипловатый со сна голосок Джун. Она потянулась, несильно лягнув ногами сидевшего рядом Джека, зевнула. — Ну, поехали?
Мы с Уолшем переглянулись, не сдержав улыбок. Маленькая девочка снова чудесным образом ликвидировала напряжение и мгновенно расставила все по местам.
— Вот и я напрашиваюсь, — согласился Джек. — Так что, если не нарушу своей бесцеремонностью никаких планов, то с удовольствием проведу еще некоторое время в вашем с Джун обществе.
***
День прошел.
Джун крепко спала, я прилегла рядом, пытаясь заснуть и хотя бы на время отключиться от мыслей, призраками бродивших в голове.
Я и мысли. Мысли и я. А еще ночь за окном, и рука под влажной от слез щекой. Слезы текли сами, я не звала их. Лежала, закрыв глаза, слушала дыхание маленькой девочки и находила в этом звуке всю самую искреннюю безмятежность мира. Но что-то постоянно опрокидывало наполнявшуюся спокойствием чашу в моей душе.
Брайан позвонил, когда мы с Джун уже отвезли Джека в пансион и вернулись домой, усталые, переполненные каждая своими впечатлениями. Бесцветный, совершенно убитый голос друга добавил тяжести грузу, лежащему на плечах после разговора с дедом Кейрана. И я, поговорив с Брайаном, подтвердившим, что заберет дочь завтра, эгоистично порадовалась, что этой ночью не буду одна в пустом доме. Со мной останется Джун, маленький представитель Времени Света.
…Несколькими часами ранее, тяжело опираясь на трость, медленно и осторожно шагал Джек по дорожке от калитки к двери дома. Останавливался, осматривался, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, явно пораженный увиденным чудом, в которое волшебные руки Уны превратили участок. На застывшем лице Уолша жили только глаза, полные воспоминаний, удивления, чего-то затаенного, болезненного и бесценного одновременно.
Я открыла тяжелую дубовую дверь, придержала, пропуская бывшего хозяина в дом, сама шагнула следом. Знаю, что можно чувствовать, оказавшись там, где давно не был, потому я не суетилась, молчала.
Джек остановился, обеими руками опираясь на трость. Бегло осмотрелся, заметил стоящие на полу кроссовки Кейрана, его куртку на вешалке. И словно помолодел — лицо разгладилось, губы тронула улыбка, искренняя и теплая.
«Чтобы он увидел дом другим. Почувствовал, что прошлое ушло и у меня все хорошо. Ему это необходимо, Хейз».
Джек должен был побывать в старом доме и увидеть своими глазами, что в его стенах течет жизнь, и частью этой новой жизни является его внук. Успешный, нужный, любимый.
В тот момент я была уверена, что все сделала правильно, позвав Джека сюда, и не могла знать, что несколько часов спустя мое мнение изменится.
«…- Вещи маленького Кейрана. А это «волшебный платок», Хейз. — Джек осторожно извлек из коробки детский чепчик, сшитый вручную неровными стежками. — Слышала о таком обычае? Невесте на свадьбу дарили платок, который она собственноручно должна была перешить в детский чепчик, который становился оберегом.
Старик помолчал, крутя в руке вещицу.
— У моей дочери не было свадьбы. Платок она купила себе сама в магазине сувениров. Верила в его волшебную силу. И со временем, далеко не сразу, заставила поверить нас, — заключил Джек.
— Почему вы не забрали все эти предметы с чердака? Вы что-то говорили, но я не понимаю, Джек. Дом ведь продавался столько лет.
— Так хотела Полин. Она настаивала на том, чтобы эти вещи не покидали стен дома. Никогда.
— Но ведь дом продавался, — упрямо повторила я.
— Очень и очень долго. И все это время вещи оставались здесь.
Долгий вздох, красноречивей любых слов говоривший о том, как непросто давался Джеку разговор.
— Сложно говорить убедительно на тему, в которую сам не веришь, Хейз. Но в данном случае… В данном случае все так, как дОлжно быть, — пространно заметил старик.
Я быстро приготовила ужин, и мы сидели за столом в кухне. Уолш с аппетитом съел телячью отбивную с картофельным пюре и салатом. Джун, глядевшая на старика с широко распахнутыми глазами, тоже смолотила все, что я положила ей на тарелку. Не понимая темы нашей беседы, она завороженно прислушивалась к негромкому басовитому звучанию голоса Джека, время от времени замирая с ложкой у рта.
— Записи в дневнике. Почему она… Ваша дочь. Как ее звали, Джек?
— Мэриэнн. Мэри.
— Почему Мэри делала все эти записи?
— Я мало знаю. Еще меньше понимаю, во что-то просто не верю. — повторил Джек, упрямо мотнув головой. — Полин знала больше, я же и слушать не хотел ничего. Называл «блажью и глупостями», да и сейчас ничего не изменилось. Знаю наверняка только, что какая-то одержимость сгубила мою дочь, едва не угробила внука и заставила нашу семью подчиниться странным обстоятельствам.
Джек, не вставая со стула, собрал со стола тарелки и передал их мне, стоящей у раковины.
— Все началось с ворон, — сказал старик, и я застыла, не веря своим ушам.
— Они появлялись везде. Мэри утверждала, что они преследуют ее, — продолжил Джек, не замечая моего удивления. — Она начала бояться за Кейрана. Вбила себе в голову, что ребенку грозит опасность. Не просто реальная, а неотвратимая, как проклятие. Предопределенность.
Джек поморщился, почесал лоб, бросил на меня взгляд, полный сомнений, прежде чем спросить:
— Знаешь, что такое гейс?
— Я понимаю значение этого термина, — пробормотала я, все еще слыша его фразу «Все началось с ворон».
— Мэри верила, что на Кейрана наложен гейс. Если бы у нее родилась девочка, то он бы не сработал, просто не вступив в силу. На мальчика же возлагалась вся тягота древнего табу.
— С чего она вообще все это взяла? — спросила я.
— Не знаю, — развел руками Джек. — Мэриэнн родила ребенка без мужа в очень раннем возрасте, а потом с чего-то решила, что мальчика у нее заберут.
— Но кто заберет?!
Джек вдруг изобразил гримасу, которую я никак не ожидала увидеть на его благородном лице. Будто съел лимон целиком и закусил еще одним, более кислым.
— Судьба заберет. Злой рок. Недобрые силы. Она в это верила и делала все, чтобы предотвратить, — ворчливой скороговоркой выдал Джек.
— Что за гейс, Джек?
— Фраза в дневнике, неоднократно повторяющаяся. Ты должна была обратить внимание, если прочитала все записи.
— «Рожденный в истинном союзе душ и тел да избежит проклятия удел», — процитировала я без запинки.
— Да. Повторяю, я не знаю точно, откуда это взялось. Кейран рожден не в истинном союзе. Он — дитя поспешной связи и незрелого чувства двух подростков. Мэри считала, что гейс Кейрана — появиться на свет, как желанное дитя двух родителей. В противном случае само его рождение нарушает этот гейс. И все это она узнала или придумала, — раздраженно проворчал он, — уже после его рождения.
— И она так боялась потерять сына, что стала прятать и запирать малыша… — Только проговорив слова, я ужаснулась их смыслу. Страх явно превратился в паранойю, раз молодая мама дошла до подобного.
— Что-то вроде того, — кивнул Джек. — Мы с Лиз долго ничего не знали и не подозревали. Слишком долго. А Мэриэнн тем временем искала способы… избежать непонятно чего. Куда-то ездила, изучала ворохи сомнительного чтива, разыскивала каких-то людей. Вела записи. И пыталась прятать Кея.
Уолш нахмурился так сильно, что глаза скрылись за густыми бровями. Джун, по-прежнему не понимавшая о чем идет речь, ошеломленно уставилась на старика, приоткрыв рот и не моргая. Мои попытки отправить девочку поиграть в гостиной, предложение порисовать или посмотреть мультфильмы оказались тщетными. Джун, как приклеенная осталась сидеть вместе с нами на кухне.
— Почти все записи — отсылки к мифологии. Может Мэри слишком увлеклась этой тематикой? — рассуждала я. — Юная девушка, прочитала легенду о любви Диармайда и Грайне, и на нее она произвела слишком сильное впечатление. Когда-то меня тоже заворожила история Тристана и Изольды. Сейчас фанфики пишут и все такое, а ваша дочь начала вести дневник…