Мы тогда страшно замерзли и проголодались, и нам обоим сильно влетело дома, когда мы вернулись далеко за полночь к своим сходившим с ума от тревоги родителям. Между мной и Брайаном с того раза на всю жизнь осталась тайна, известная только нам — то ощущение волшебства и чего-то такого, что неподвластно понять другим людям и то, что довелось испытать нам обоим. Из этой детской тайны со временем родилось взаимопонимание, тонкое и глубокое, как эмпатия.
Брайана я видела всего пару раз со дня своей свадьбы, но мы часто созванивались и переписывались по электронной почте, обмениваясь всеми новостями. Брайан женился пять лет назад, но брак его продлился недолго, и они с женой безболезненно, без лишних трагедий и разборок разошлись, успев завести очаровательную дочку.
…Голова раскалывалась, ладони стали влажными и похолодели, а где-то в животе словно заворочались гадкие жабы беспокойства — чем ближе мы подъезжали к городу, тем больше мне требовалось усилий, чтобы не сорваться с места и не выпрыгнуть из автобуса на ходу. Я, наверное, побежала бы, куда глаза глядят, лишь бы не возвращаться туда, где для меня, как я думала, уже не было места. Я побеждена и изгнана из своей собственной жизни, с которой связывала все свои планы и надежды. Да, у меня еще что-то оставалось, но скоро, совсем скоро мне придется расстаться и с этим.
Оставшейся практически без средств к существованию, мне необходимо хоть как-то решить вопрос своего материального положения, пока я не найду постоянную работу и не «зацеплюсь» за действительность, вновь обретя твердую почву под ногами. Решение родилось в муках и терзаниях — продать оставленную мне бабушкой квартиру в отличном районе нашего тауна* и купить себе что-то более скромное и дешевое. На оставшуюся от продажи сумму можно будет существовать, выиграв время для того, чтобы прийти в себя и устроить свою дальнейшую жизнь. Оплата квартиры сильно скажется на моем более чем скромном бюджете, а влезать в очередные долги мне не хотелось больше всего, даже если кредиторами на это раз выступили бы мои родные.
Родители наверняка будут в ужасе, но, в конце-то концов, квартира моя по праву, и я вольна делать с ней, что захочу.
Я все время повторяла эти слова, оправдывая свой замысел, но не находила утешения. Каждый раз, когда вспоминала, что собираюсь сделать, сердце сжималось от отчаяния и чувства вины перед родителями и памятью о бабушке, оставившей мне наследство в надежде, что ее внучка отнесется к нему бережно и также сохранит для будущих поколений нашей семьи.
Итак, я возвращаюсь к своим истокам с багажом, состоящим из двух чемоданов тряпок, кучи книг, коробки с которыми прибудут следом за мной, и целым ворохом разбитых надежд.
…Автобус остановился у перрона высадки на конечной станции. Едва я, схватив свою куртку и, перекинув через плечо сумку, ступила на асфальтированную дорожку, как начался дождь. Мелкий и холодный, он словно из садовой лейки поливал окрестности, заставляя людей суетливо метаться в поисках укрытия.
Меня встречала Пэтти, припарковавшая свой ярко желтый MINI Cooper, чуть позади здания станции. Не заметить ее четырехколесного уродца было невозможно, особенно если учесть, что моя подруга стояла возле него и энергично махала мне рукой, чуть подпрыгивая на месте. Я махнула в ответ и двинулась навстречу Пэтти, таща за собой оба своих чемодана, благо они были на колесиках.
— Хейз! Как здорово видеть тебя! — восклицала подруга с искренней радостью.
Мы обнялись и расцеловались, потом отстранились, разглядывая друг друга. Патриция выглядит безупречно, чего не скажешь обо мне.
— Боже, как ты обросла! — Пэтти с изумленным неодобрением, написанным на ее прелестном лице, потрогала мои заплетенные в свободную французскую косу патлы, достигающие пояса джинсов.
— Боже мой, Пэт! А ты все еще ездишь на этой… — как бы парировала я, и запнулась, пытаясь подобрать подходящее слово, — диковинке.
— Диковинка меня не подводит. Её легко припарковать. Она жрет мало бензина, и я плачу крошечный налог, — невозмутимо ответила Пэтти, закрывая багажник, куда поместился только один мой чемодан. Второй мы с трудом запихнули на заднее сиденье в салон.
Еще один парадокс. Пэтти словно специально окружала себя чем-то неуклюжим (машина, муж), чтобы выгодно оттенить свою собственную природную привлекательность. А Патриция бесспорно хороша: чуть ниже среднего роста, стройная, с подтянутой фигурой, ухоженными, всегда идеально причесанными светлыми волосами, достигающими плеч, и сливочно-белой кожей без изъянов. Одетая в бледно-голубые узкие джинсы и коротенькую кожаную курточку ярко-желтого цвета (не иначе под цвет своего авто!), цветущая и благоухающая свежестью, Пэтти выглядела не больше, чем на двадцать.
— А где остальные твои вещи? — удивленно спросила она. — Это что, все твое добро?
— Книги едут следом, должны прибыть на днях, — ответила я, усаживаясь в машину, и чувствуя себя так, как, наверное, чувствовал бы себя бисквит, который запихнули в жестянку.
— Книги? И все?! — всплеснула руками Пэтти, занимая водительское место. Потом увидев выражение моего лица, поморщилась и уже совсем серьезно спросила. — Что, все и, правда, настолько паршиво?
— Не знаю, наверное, бывает паршивей, но мне это трудно представить, — ответила я. — Квартиру мы с Марком продали, чтобы расплатиться с долгами и адвокатами. Делить нам было нечего, а сама я ничего не нажила. Все мое богатство — это три ящика книг, еще один ящик с разным барахлом и кольцо, подаренное бывшим мужем, которое мне теперь совсем ни к чему.
— Зато у тебя есть место, куда ты можешь вернуться и где тебе безумно рады, — уверенно заявила Пэтти, накрывая мою, вяло лежащую на коленях руку своей теплой мягкой ладонью. — И я уже нашла покупателя для твоей квартиры. К тому же он готов не только купить квартиру, но и может предложить тебе небольшой домик в ближайшем пригороде. Что существенно облегчает сделку, и не нужно будет искать разные варианты, — радостно заявила моя подруга, выруливая на мокрое шоссе.
— Час от часу не легче! Уже и квартира почти продана и я уже практически живу в новом домике! — невольно вырвалось у меня. — Прости, Пэтти, все происходит слишком быстро. Я совсем не готова к такому шквалу перемен, которые на меня обрушились. Ты же знаешь, я консерватор по сути своей. Прикипаю к чему-то, не отковырнешь. Если только с кровью и мясом.
Я вздохнула, чувствуя, как начинают дрожать губы, а глаза заполняются слезами.
— Ладно, — проговорила я, немного взяв себя в руки. — Что за домик?
— Чудесный небольшой коттедж, с садиком и прочими прелестными мелочами. Не новый, но в хорошем состоянии. У тебя останется еще куча денег, чтобы купить себе машину, сделать косметический ремонт и оставить небольшой резерв для проживания, — торопливо заговорила Пэтти.
— Угу, ясно, — промямлила я. — Ты сама — то этот чудесный домик видела?
— Нет, сама я там не была, — чуть смутившись, осторожно ответила Пэтти. — Но мы не будем спешить, Хейзи. Ты пока устраивайся, отдохни, приди в себя, а потом мы все обговорим и решим. Я познакомлю тебя с покупателем, и мы съездим посмотреть коттедж, когда будешь готова.
Я вяло кивнула головой и пожала плечами. Сказать мне было совершенно нечего. Я уже чувствовала, что практически живу в этом чужом мне «чудесном маленьком домике с садиком», который заранее стал мне ненавистен.
— Прости, что обрушила на тебя все это вот так сразу, — сказала Пэтти. — Прошу дать мне шанс исправиться и устроить для тебя небольшую вечеринку.