Она там одна.
Папа, наверное, уже ушел в машинное отделение готовиться.
Мама смотрит на мое отражение на своих экранах:
– Смотрите-ка, вернулась.
– Это моя работа, – говорю я, садясь за терминал в девяноста градусах от нее.
И это действительно моя работа, то, чему меня учили в конвое и в те пять месяцев, что я провела здесь. Мама выведет нас на орбиту, отец приведет в действие реактивные двигатели, которые позволят нам войти в атмосферу планеты, а я буду искать подходящие места для высадки.
– Пока ты дулась, я обнаружила кое-что новое, – говорит мама.
– Я не дулась…
– Смотри, – говорит она, выводя на экран больший из двух северных материков.
– Что это?
На темной стороне планеты видна река, струящаяся на восток к океану. Даже сканеры корабля не позволяют различить точно, но вверх по течению есть какая-то пустота, может быть, долина, где лес немного расступается и, кажется, сверкают огни.
– Другие поселенцы? – спрашиваю я.
Другие поселенцы для нас – герои легенд, вроде призраков.
За всю мою жизнь и даже за всю жизнь моих родителей мы ни разу не вступали с ними в контакт, поэтому решили, что они не добрались до цели. Путь из Старого Света в Новый долог, очень долог – несколько десятилетий. Они все еще были в пути, когда вылетел наш конвой. Но от них не поступало никаких вестей. Даже зонды, уходящие в самую глубь космоса, засекали лишь отдаленные отблески их кораблей.
Потом, задолго до моего рождения, пришло время, когда они должны были приземлиться, и мы надеялись, что, приблизившись к планете, сможем вступить с ними в контакт, предупредим их о своем прибытии, спросим, как они живут, к чему нам готовиться.
Но либо нас никто не слышал, либо на планете просто никого не было. И именно второй вариант нас беспокоил.
Если они не выжили, что же станет с нами?
Отец говорит, что мы были идеалистами, когда покинули Старый Свет в надежде начать простую жизнь без современных технологий, заниматься земледелием, снова уверовать в Бога и все такое прочее. Сейчас это кажется мне ужасно глупым, неудивительно, что ничего не вышло. Но когда с ними случилось то, что случилось, мы зашли уже так далеко, что повернуть вспять оказалось невозможно. Вернуться назад означало лишь одно – пойти навстречу неизбежной гибели.
– Как мы это раньше не заметили? – говорю я, наклоняясь ближе к экрану.
– Нет энергоследа. Если у них есть источник энергии, то это не большой реактор, как мы ожидали.
– Тут же река есть. Может, он у них гидроэлектрический? – говорю я.
– Или, может быть, тут вообще ничего нет. Не разберешь, огни это или просто помехи, – говорит мама тихо, и мы обе внимательно смотрим на экран.
Пятнышко на реке удаляется, мы выходим на орбиту с другой стороны, направляясь на запад, огибаем планету кругом, входя в атмосферу, а затем возвращаемся на ту сторону, готовясь к посадке.
– Здесь высадимся? – говорю я.
– Можно и здесь, – говорит мама.
– Если они не выжили, первое, что нам нужно сделать, – учесть их ошибки.
– Иначе нас тоже убьют.
– Наши технологии совершенней, – говорит мама. – А они, насколько нам известно, старались не пользоваться даже тем, чем располагали. Наверняка потому и погибли. – Она смотрит на меня. – С нами такого не произойдет.
Надеюсь, думаю я про себя.
Мы обе наблюдаем за тем, как удаляется от нас континент.
– Готов, – четко говорит отец по громкой связи.
– Тогда у нас десять минут, – говорит мама, нажимая кнопку, которая начинает отсчет.
– Волнуетесь? – говорит голос папы.
– Кое-кто точно волнуется, – говорит мама, смотрит на меня и хмурится.
– Я рада, что мы не полетим, – сказала Стефф Тейлор, когда я увидела ее на уроке в первый раз после того, как объявили, что для высадки выбрали мою семью, а не ее.
Шел мой любимый урок, рисование с Брэдли на Бете. Кроме рисования, Брэдли учил нас математике и сельскому хозяйству. Он – мой самый любимый человек во всем конвое, хоть и заставил меня сидеть со Стефф Тейлор: других девочек нашего возраста в семьях смотрителей нет.
Вот повезло-то нам.
– Это же скучно, – заметила Стефф, по крутив меж пальцев локон. – Пять месяцев на маленьком корабле с одними только родителями.
– Я могу разговаривать с друзьями по видеосвязи. И уроки так слушать могу. И я люблю маму с папой, – сказала я.