Безнадежно.
Глава 6
1 июня, пять часов утра
Мы распрощались с Гусом и миновали Сент-Джордж, направляясь к Мониаку. В Сент-Джордже есть железнодорожный переезд, начальная школа, заправка, ресторан, перекресток и почта. Я остановился у светофора и почесал затылок, пытаясь вспомнить, где тут почта, когда вдруг послышался звук низко летящего маленького самолета. Он пронесся прямо надо мной, и я подумал: «Что за псих летает в такую погоду?» Я готов был поклясться, что услышал пение. Огни на крыльях вращались, лучи устремлялись то в небо, то на землю. Примерно в сотне метрах впереди меня самолет выровнялся и приземлился. У него были желтые крылья, ярко-синий фюзеляж и открытая кабина, как рисуют в компьютерных играх. Он пересек шоссе, словно машина, и остановился на перекрестке. Пилот помахал мне, снял очки и вкатил на автозаправку. Он выключил мотор, сунул в щель аппарата кредитку и принялся качать топливо. Закончив, пилот выбросил из кабины градину, ткнул пальцем вверх и крикнул:
— Там черт знает что творится! Дома буду не скоро. Не поможешь?
Я подошел к самолету, и он попросил:
— Ну-ка толкни.
Я навалился на крыло. К моему удивлению, самолет покатился вперед. Пилот кивнул:
— Эта штучка легкая.
Он надел очки, сказал «спасибо» и окинул взглядом машину, в которой спала Эбби. Потом завел мотор и поехал по шоссе, как будто сидел за рулем «кадиллака» воскресным утром. Проехав примерно милю, самолет взмыл в небо, и два синих огня на крыльях исчезли в темноте.
Эбби хотела, чтоб ее отец знал, где мы, но не желала ему звонить. Она решила, что лучший выход — письмо: получит сенатор необходимую информацию, и при этом нельзя будет отследить наше местонахождение. Эбби лизнула конверт, сунула внутрь листок из блокнота, который прежде лежал на столике возле кровати, — и протянула мне. Я уже приклеивал марку, когда до меня дошло. Нам нужно выиграть время. Проблема в том, что почта работает хорошо, а значит, сенатор получит письмо через пару дней. Мне же хотелось, чтобы он получил его на следующей неделе, примерно в пятницу. Я обернулся к Эбби:
— Ты не против, если он ничего не узнает еще несколько дней?
Она покачала головой и с трудом улыбнулась:
— Ради Бога.
Я вернулся к почтовому ящику и переписал адреса. То есть адресовал письмо себе, а в качестве обратного указал адрес сенатора. Потом отодрал марку и бросил письмо в ящик. Без этой штучки стоимостью сорок один цент оно пролежит несколько дней на почте; сотрудники будут швырять его туда-сюда, сердиться, что на нем нет марки, и измышлять кару, точнее — месть, для отправителя. Потом письмо неизбежно вернут. Из чистого сострадания к бедной заблудшей душе на нем поставят ярко-красный штамп «Невозможно отослать» и отправят по адресу, указанному в левом верхнем углу. Именно этого я и добивался. Когда отец Эбби получит письмо, он поймет, что мы выиграли немного времени. Он неглуп. Он сообразит, что я его переиграл, и проклянет меня за скупость, помешавшую купить марку. Впрочем, среди пороков, которые он мне приписывает, скупость не занимает первую строку хит-парада.
Через двадцать минут мы выкатили на шоссе и отправились на запад, к Мониаку — географической точке, которая отсутствует на большинстве карт.
Мониак называют поселком, потому что нелепо называть его городом. Он расположен к югу от болота Окифеноки: сорок километров от Фарго и тридцать — от Сент-Джорджа. Иными словами, на краю света. Там есть магазин, мост и сухой орешник. Если будет попутный ветер, хороший бейсболист может зашвырнуть мяч с одного конца Мониака на другой. Местные жители предпочитают рацию мобильнику.
Путешественники, как правило, минуют Мониак, даже не зная, что они здесь побывали. Главная местная достопримечательность — мост. Под ним начинается Сент-Мэрис — там, где она вытекает из болота Окифеноки. Большинство байдарочников скажут, что река здесь непроходима почти пятьдесят километров — до тех пор, пока не свернет у Стокбриджа и не направится на север. Но, пропустив этот отрезок, вы лишитесь чего-то очень важного. Все равно что родить не младенца, а сразу подростка. Вы, наверное, будете рады, что миновали стадию подгузников и бессонных ночей, но все-таки многое упустите.
Мы пересекли мост, развернулись и по узкой дорожке съехали вниз. Берег был усеян обгоревшими поленьями, окурками и битыми бутылками. Земля под мостом выглядела как в фильме ужасов. Когда строители закончили работу, они просто свалили остатки бетона и арматуры в реку. Между бетонными глыбами размером с «бьюик» плавали пивные банки и бутылки из-под колы и торчали полузатопленные стволы кедров.