Неизвестно, сколько времени он просидел, сжимая её в объятиях и поглаживая по голове, но, в конце концов, она обрела дар речи и кое-как, сбивчиво, рассказала ему обо всём, что с ней приключилось.
Долгое время Егор даже не знал, что тут можно сказать. Дела оказались намного хуже, чем он предполагал, и утешить Согдиану было совершенно нечем. Ну, как он мог решить её проблему? Вернее, проблемы? Их с каждым разом становилось всё больше, а способов решения как не было, так и нет. Что толку, что он сегодня объездил весь город в поисках работы? Что с того, что он, чёрт возьми, от безысходности даже согласился отработать пару вечеров в каком-то третьесортном кабаке, лишь бы в кармане появились деньги? Что он может предложить Согдиане, которая сейчас плачет у него на плече? Ничего. А ведь он обязан. Это его женщина. Как же он ненавидел себя в этот момент!
- Прости меня, - не выдержав, прошептал он, обнимая её всё крепче, - прости…
- За что? – слабым голосом вопрошала она, гладя его в ответ по волосам. – За что ты просишь прощения? Ты не виноват в моих проблемах…
- Мой долг избавить тебя от них, - Егор сам чуть не плакал от этого ощущения безысходности. – А я не могу…
- Мы что-нибудь придумаем, - Согдиана подняла на него заплаканное лицо. – Обязательно, должен быть какой-то выход…
- Перестань, - он вдруг отстранился и, вскочив, заходил по комнате. – Не надо. Это я должен утешать тебя, я! А не ты…
- Егор, прошу, не надо, - взмолилась она и подошла к нему. – Мы со всем справимся вместе. Мне становится легче только от одного того, что ты рядом, здесь, Егор. Пожалуйста, только не оставляй меня в таком состоянии…
Он шагнул к ней и снова прижал к себе. Согдиана всхлипнула в последний раз и успокоилась. Какое-то время они молчали, напряжённо вслушиваясь в тишину квартиры.
- Когда ты поедешь? – подал голос Иващенко.
- Ближайший рейс только завтра утром, - проговорила она, вытирая слёзы. – Полечу первым, в семь часов…
- Я должен остаться, - подумав, сказал Егор. – Мне сейчас нельзя расслабляться, надо решать что-то с работой.
- Конечно, я полечу одна, - она дотянулась губами до его щеки и поцеловала. – Конечно…
******
Дима Бикбаев и Настя Приходько вот уже неделю как жили на новой квартире. Они сняли себе уголок недалеко от центра и теперь наслаждались обществом друг друга. Жить на старом месте с Владом им показалось не очень удобным, и они приняли решение попробовать самостоятельную жизнь.
В общем, всё оставалось прежним: они продолжали работать и заниматься тем, чем занимались раньше, с той лишь разницей, что теперь у них был общий быт. Пока в их отношениях была тишь да гладь, оставалось надеяться, что так будет и всю последующую жизнь.
Дима беспрекословно отпускал Настю на встречи с друзьями, если той вдруг хотелось отдохнуть. Он не устраивал ей допросов с пристрастием, как бывало раньше, и, должно быть, из-за этого Настя наоборот стремилась скорее вернуться домой, потому что начинала всерьёз скучать по своему любимому человеку. И дома её теперь ждала уютная, полная любви и теплоты обстановка.
Конечно, были моменты, которые до сих пор немного раздражали Бикбаева, и одним из этих моментов, конечно же, в первую очередь, являлась её дружба с Егором. Нет, Дима не предъявлял ей никаких претензий, он не препятствовал встречам закадычных друзей. Он даже был не против того, чтобы Настя уходила в гости к Егору и Согдиане и задерживалась там настолько, насколько она считает нужным (хотя, до этого никогда не доходило, так как Настя прекрасно понимала, что её присутствие не может не волновать Согдиану), но сам Дима предпочитал держаться от этой пары как можно дальше. И Настя уважала его мнение, она никогда не давила на него. А Дима при случае всегда затаптывал в себе отголоски ревности и неприязни, если дело касалось Егора.
Но в этот день что-то словно точило его изнутри, настроение его было не самым лучшим, и Настя это заметила. Однако чуть ли не целый час разговаривала со своим милым другом по телефону, не обращая внимания на хмурый вид Димы. Слыша из соседней комнаты, как её голос приобретает сначала оттенки сочувствия, потом жалости, а после и какого-то умиления, Бикбаев уже минут пятнадцать ходил из угла в угол и не мог заниматься никакими делами. Напрасно он думал, что сумеет раз и навсегда примириться с общением Насти и Пупса, он до сих пор довольно ревностно реагирует на все эти вещи, хоть и старается казаться невозмутимым и великодушным. Ну, в самом деле, что у этих двоих может быть такого общего? Что можно обсуждать часами? Какими пошлостями обмениваться, пока Дима, как они думают, не слышит их откровений?
Нет, это, конечно, слишком. Это уже нервное. Он же доверяет Насте на сто процентов, просто ему не дают покоя секреты этой парочки. Парочка! От одного этого слова Бикбаеву становилось не по себе. Пусть это банальное чувство собственности, пусть жуткий эгоизм, но он не хочет делить свою любимую женщину с этим болваном. И не будет…
Дима вошёл в комнату, где сидела Настя. Слава Богу, она уже закончила свой телефонный разговор, и найдёт несколько минут для него.
- Я специально засекал время, - с язвительным оттенком в голосе проговорил он, присаживаясь напротив неё. – Вы разговаривали сорок пять минут…
- У моего друга проблемы, и немалые, - назидательно произнесла Настя, откидываясь на спинку дивана. – Нужно было его поддержать, дать какой-то совет…
- А что, ему совсем не у кого совет спросить? – Бикбаев развёл руками. – Позвонил бы Владику.
- Откуда я знаю, почему он не позвонил Владику? – отозвалась Приходько, с усмешкой поглядывая на Диму. – Ты и Владика к нему ревновал, больше чем меня…
Дима промолчал и вздохнул.
- Что такое? – Настя вопросительно приподняла бровь. – Опять? Ненадолго же твоей выдержки хватило! Дим, не вздумай дуться, мы об этом уже говорили…
- Я и не собирался, - вставил тот. – Просто мне не понятно, что там можно обсуждать столько времени.
- Поверь, есть что, - проговорила она. – У них сейчас напряг во всём: как в деньгах, так и в отношениях. У Согдианы мать больна, она улетела к ней. А Егор один остался, бедняга, со своими проблемами…
- Бедняга? – Дима фыркнул и покачал головой. – Настя, брось, он не такой бедный, каким кажется. Наверняка уже на вечер планы строит…
- Вот здесь ты не прав, - она решила поспорить. – Сам наверняка знаешь, как он любит её.
- Да уж, знаю, - хмыкнул Бикбаев. – Я такое знаю, что до сих пор думаю, говорить ли.
- Ты о чём? – не поняла Настя. – Если намекаешь на похождения Егора, то лучше не стоит. Да, порой он увлекался, но, как только они с Согдианой мирились, он больше и смотреть ни на кого не хотел. Разве не знаешь сам?
- А смотреть и не обязательно. Такие дела можно делать не глядя в глаза, – Дима как-то странно на неё уставился.
- Хватит строить загадочную мину, - всплеснула руками Приходько. – Намёки какие-то! Что у тебя вертится на языке? Говори!
- Ладно, - легко согласился он. – Если ты так хочешь знать, пожалуйста! Помнишь концерт в Монтевидео, два месяца назад? Мы тогда ещё участвовали в благотворительной программе…
- Ну и?
- Твой дружок незадолго до этого как раз помирился с Согдианой, - продолжил Дима. – Но её с нами не было, он был один. Я случайно, краем уха, услышал их разговор с Владом на утро, когда мы шли к автобусу. Анну Плетнёву помнишь? Она всегда так откровенно одевалась и…
- Дальше, - поторопила Настя.
- Она приезжала к нему вечером, - пояснил Бикбаев. – Там и осталась. С утра Владик выпытывал у него подробности. Я отчётливо слышал их рассуждения по поводу этой девушки. Мол, Владик с утра застал её, лежащую голой в его кровати. Ясно теперь?
- То есть, ты хочешь сказать, - Настя прищурилась, - что…
- … что твой дружок много поёт о своей любви к Согдиане, - закончил за неё Дима. – Однако своего он никогда не упустит.
- Ты серьёзно? – Настя смотрела на него с недоверием. – Не обманываешь?
- Зачем мне обманывать? Я слышал, о чём они говорили. Влад в курсе его дел…