Капитан Руслан Галимуллин был широк в плечах и красив твердой мужской красотой, которая концентрируется в скулах, крепости подбородка и выразительном взгляде. Еще у него имелся шрам под левым глазом в виде полумесяца. Форма сидела на нем как влитая, и Даниил отчего-то представил его сидящим не в кабинете с бледными стенами и скрипучими стульями, а на фоне опасной горной местности, с автоматом в руках, курящим папиросу. Не все товарищи вернулись из боя. Ему же на этот раз повезло. Только осколок гранаты под глазом оставил след. Будет памятью. Вечной памятью.
Война оставляет следы, но не каждый эти следы может считать.
— На этом все, — сказал Першин, поднимаясь из-за стола. — Все свободны.
Часом позже Даниил сидел за письменным столом с кипой бумаг. Он только что вернулся из отдела кадров, где битый час подписывал все необходимые документы. Заниматься бумажной работой у него уже не было никакого желания.
Кабинет, который он теперь делил с Евтушенко, был обставлен просто и без вкуса: два нехитрых деревянных стола, на одном из которых стоял компьютер — старый и трескучий в работе; шкаф с ломившимися от обилия документов полками; громоздкий сейф с приоткрытой дверцей, в котором по не ведомой Даниилу причине хранились старые газеты; небольшое окно, выходившее во внутренний двор, где стояли конфискованный мотоцикл да пара ящиков невесть чего. В общем, кабинет мало чем отличался от того, в котором Даниил корпел над отчетами во время работы в отделении милиции города Ильинска.
Монотонные минуты прервал Евтушенко. Он стремительно вошел в кабинет и кивнул Даниилу.
— Ты оружие получил? — спросил он.
— Да, сразу после планерки…
Майор был одет в кожаную куртку и очень уж походил в ней на старого чекиста. Даниила такое сравнение немало позабавило, но вид он сохранил серьезный.
— Давай смотаемся на место происшествия. Заодно расскажу тебе все в деталях.
Такой расклад Даниилу пришелся по душе. Он поднялся из-за стола, накинул куртку и последовал за майором по коридору с обшарпанными стенами. Минутой позже он уже сидел в служебном уазике на переднем пассажирском сиденье.
Евтушенко вырулил на дорогу и прибавил газу. Уазик зарычал, но покорно вошел в поворот. На улице было немноголюдно, впрочем, как и всегда. Исключение — праздничные гуляния.
— Ладно, давай сразу введу тебя в курс дела, — деловито сказал майор. — Три дня назад местным рыбаком на берегу залива был найден мешок. В мешке — останки неизвестного…
— Останки? До меня дошел слух про ногу.
— Слухи уже пошли? Ну да, куда ж без этого. Дальше еще хуже будет. Как правило, чем спокойнее местечко, тем больше люди создают шума из ничего.
Даниил согласился со словами майора. Знал не понаслышке, что слухи — это в порядке вещей. Ведь скучно, ведь никакой динамики, а вот на телеэкранах кадры мелькают часто, и вроде бы жизнь там, на большой земле, куда интереснее со всеми ее грабежами, убийствами и терактами. Не то что здесь, где бородатых демонов нет и не будет, где убивают разве что по пьяни. Где даже самый заурядный случай выкручивают так сильно, что получается драма шекспировских масштабов. И перемалываются жизни невинных людей.
Таких ли невинных?
— Личность убитого установить пока не удалось. Спецы бьются с пальцами, так что можем рассчитывать на дактилоскопию, — продолжил Евтушенко. — Останки полуистлевшие. Головы нет. Скорее всего, убийца расчленил тело, а после попытался сжечь. Но что-то помешало ему это сделать. Или кто-то помешал.
— Какие-нибудь отличительные признаки? — задал резонный вопрос Даниил.
— Нет. Ни татуировок, ни родимых пятен. Было б хоть что-нибудь — дело сдвинули бы с мертвой точки. А так топчемся на месте, пока наука за нас работает. В городе никто не пропадал. Сделали запросы в села — там тоже пропавших без вести нет. Точнее, был один, но месяц назад, да и нашли его уже. Замерз в тундре.
Евтушенко достал из кармана пачку сигарет. Предложил Даниилу.
— Скинули бы это убийство на природу-матушку, да только она не режет людей на кусочки и в мешках не бросает, — мрачно добавил майор, закуривая.
Свернув с главной дороги, уазик медленным ходом преодолел расстояние в пятьсот метров по неровной грунтовой дороге. Дорога эта вела к недостроенному зданию на высоких сваях, за которым простиралась береговая линия.
— Ну вот мы и на месте, — сказал Евтушенко, остановив машину у небольшого склона.
По этому склону они с Даниилом сошли вниз, на берег. Дул северный ветер, заставлял воды залива морщиться, ругаться. Соленая влага делала воздух особо ощутимым, будто бы даже вкусным. Еще был запах морской капусты и крики белобоких чаек, которых в городе с давних времен упорно и очень неверно называли бакланами.