Надо сказать, что первая революция произошла здесь не в 1917 и не в 1905 году, а раньше, в конце XIX века, и была не политической, а промышленной. Именно она сформировала те черты облика Донбасса, с которыми он вступал в самые бурные для России времена. Во-первых, благодаря притоку рабочих и беженцев из самых разных уголков империи это был очень интернациональный регион, но с отчетливым русским этнокультурным стержнем. Русский патриотизм имел здесь большое значение и вес, порой доходило до курьезов — так, в 1897 году рабочие Юзовки (будущий Донецк) в день тезоименитства императора Николая II пришли к шефу городской полиции и выразили неудовольствие отсутствием над зданием полицейского управления государственного флага, гордо развевавшегося даже над самыми бедными лачугами. Во-вторых, за пределами традиционно вольнодумствующего Харькова слабыми были протестно-революционное движение и уровень накала политических страстей как таковой. Вспыхнувшие в 1905 году забастовки достаточно быстро затихли, вновь начав разрастаться лишь к началу Первой мировой. Наконец, в-третьих — еще меньшей, чем уровень политизации, была степень влияния украинской идеи. Украинствующие политики и общественники еще как-то заявляли о себе в Харькове, но в той же Юзовке или в Луганске к подобного рода активистам относились в лучшем случае как к чудакам.
Прямо противоположными украинству были и стратегические интересы местных промышленников и предпринимателей. Весьма влиятельный Совет Съезда горнопромышленников Юга России давно выражал обеспокоенность разделением мощнейшего горнопромышленного комплекса, единого в инфраструктурном и логистическом плане, между тремя административно-территориальными единицами — Екатеринославской и Харьковской губерниями и Областью Войска Донского. Когда в середине 1917 года Украинская Центральная Рада, сама пока лишь претендовавшая максимум на автономию от Петербурга, выказала претензии на Донбасс, председатель ССГПЮР Николай фон Дитмар отправил Временному правительству подробную аналитическую записку. В ней он обосновал необходимость создания единого с точки зрения управления региона, безусловно русского по характеру, но построенного на социально-экономической целесообразности. Возможное подчинение Донецкого и Криворожского бассейнов Киеву было названо фон Дитмаром совершеннейшей нелепицей — по его словам, с таким же успехом регионом можно управлять с берегов Волги или гор Кавказа, а с гораздо большим успехом — из Москвы.
Эти рациональные идеи были совсем скоро использованы политическими оппонентами фон Дит-мара, Артемом и его соратниками, что лишь подчеркивает их, идей, внеклассовость и естественность. Началом же воплощения в жизнь концепции ДКР можно считать ноябрь 1917 года. После триумфа большевиков в Петербурге почти на всей территории бывшей империи образовалась ситуация либо безвластья, либо, напротив, какофонии и соперничества различных претендентов на власть. Советы провозглашенной еще полгода назад Донецко-Криворожской области приняли резолюцию: «Развернуть широкую агитацию за то, чтобы оставить весь Донецко-Криворожский бассейн с Харьковом в составе Российской Республики и отнести эту территорию к особой, единой административно-самоуправляемой области». Отметим, что доминирующей силой донбасских Советов стали к тому времени большевики, еще недавно маловлиятельные. Произошло это в первую очередь благодаря энергии Артема и его организационному и политическому мастерству.
А уже в конце января по старому стилю и в середине февраля по новому съезд Советов рабочих депутатов Донецкого и Криворожского бассейнов провозгласил создание республики. Несмотря на то, что чаще всего ее сейчас именуют Донецко-Криворожской, в период своего недолгого существования она титуловалась по-разному — и Донецкой республикой, и Федеративной республикой Донецкого бассейна, и Донецкой республикой Советов. Так или иначе, руководство новорожденного государственного образования сразу заявило о его неразрывной связи с Россией. Впрочем, и об отделении от Украины речи не шло… по той простой причине, что украинским Донбасс никогда ранее и не был.
Отношение центрального большевистского руководства к ДКР было не совсем однозначным — историки до сих пор не могут достичь консенсуса по данному вопросу. Ленин был настроен скорее сочувственно, Сталин, по некоторым признакам, выражал неудовлетворение. Тем не менее республику признали. Ее границы республиканский Совнарком, возглавляемый Артемом, очертил так: «Всего несколько месяцев тому назад Киевская Рада в договоре с князем Львовым и Терещенко установили восточные границы Украины как раз по линии, которая являлась и является западными границами нашей Республики. Западные границы Харьковской и Екатеринослав-ской губерний, включая железнодорожную часть Криворожья Херсонской губернии и уезды Таврической губернии до перешейка всегда были и сейчас являются западными границами нашей Республики. Азовское море до Таганрога и границы угольных Советских Округов Донской области по линии железной дороги Ростов — Воронеж до станции Лихая, западные границы Воронежской и южные границы Курской губерний замыкают границы нашей Республики».