Я вполне разделяю позицию о. Всеволода. Сказанное им особенно актуально в связи с четвертьвековым юбилеем ГКЧП и нанесшего ему поражения первого русского Майдана во главе с Ельциным; хотя, может быть, и не первого, если считать от декабристов, так далеко не первого, для ясности будет — стартового в новейшей российской истории. Я далек от абстрактного гуманизма, от идеи, что жизнь любого человека важнее всех вместе взятых на свете вещей. Я считаю, что есть ценности, ради которых стоит убивать, и выживание общества и государства — среди них.
Но есть что-то, сильно меня по сему поводу грызущее и сверлящее. И это что-то — Донбасс и Одесса. Да, я опять про это. В тысячный раз про это, а будет и двухтысячный, и трехтысячный, и десятитысячный, пока не исчезнет с лица земли причина произошедшего.
Я и до выступления протоиерея два года периодически задавался страшным вопросом: «А как бы отнесся к совершению такого моей стороной?» Не будем априорно отбрасывать вероятность такого злодеяния от наших (наши, в предельно расширительном смысле, это пресловутые 86 % в Российской Федерации и сторонники Русского Мира за ее пределами), дескать, невозможно онтологически, и баста. Как говорилось в одном классическом произведении, «есть многое на сеете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам». Попробую показать на примерах, почему такое злодеяние в русском исполнении доселе не наблюдалось и вряд ли будет примечено в будущем, тем паче после выступления Чаплина ехидный вопрос «так вашим можно, а нашим нет?» наверняка прозвучит от необандеровцев и их российских симпатизантов, каковые группы, впрочем, давно слились в единое целое.
Я понимаю, что с точки зрения киевской хунты и ее сторонников (ох, опасное это дело для широкодушного русского человека — пытаться мыслить «объективно» и «над схваткой», слишком велик риск дойти до оправдания врагов и людоедов) сожженные одесситы это «сепаратисты» и «враги нации». Пусть так. Примем за гипотезу. Но. Эти враги были 1) безоружны; 2) заведомо беззащитны в замкнутом пространстве, при попытке вырваться из которого их добивали (об этом чуть дальше); 3) «наказание» абсолютно несоразмерно «преступлению». Погибшие были действительно максимум «сторонниками федерализации» и Русского Мира в его культурноязыковом измерении. Движение за Одесскую народную республику к началу мая ощутимо сбавило обороты, в отличие от Донбасса, где люди уже реально захотели полностью вырваться из удушающих объятий страны, в одночасье превратившейся из злоб-новатой мачехи в концлагерь. Сторонники ОНР, разумеется, никуда не делись, но в первую очередь люди хотели просто говорить по-русски и не орать, упившись горилки, про «сало уронили — героям сала!» и «Бандевич Шухера — герой Украины!». В России с некоторых пор существует антисепаратист-ский сегмент законодательства, по мнению многих, весьма несовершенный и своем острием направленный не на этнических партикуляристов, а на их противников. Откровенно необоснованным данное мнение не назовешь. Однако же… понимаю, что сравнивать людей, уже вошедших в русскую историю героями-мучениками, с разного рода маргиналами немного неуместно, но представьте, что у нас бы патриоты-государственники при благосклонном молчании властей сожгли бы собрание безоружных широпаевцев, «ингров» или борцов за упоминание казаков как отдельного этноса в листах всероссийских переписей… Вот и я не могу представить.
Второй момент — это информационный фон. В Китае, скажем, нет никакого культа «победы над мятежниками на Тяньаньмэнь», там как раз всячески блокируют воспоминания о тех событиях. Для них это скорбный инцидент, не вызывающий никаких радостных эмоций, пусть и продиктованный необходимостью. Да, оно до сих пор служит суровым предупреждением внутренним врагам государственности, но чтобы воспевать его и радостно отмечать годовщины… Даже у нас ельцинский режим, расстреляв «вроде как мятежников» в Белом Доме (на самом деле антиконституционным мятежником был сам Ельцин, но для чистоты эксперимента оттолкнемся от противоположной версии), умудрился не делать из этого события победного культа. Да, в фильмах и передачах, посвященных очередной годовщине Черного Октября, ельцинские министры и силовики скупо говорят о необходимости жестких мер в те дни, напоминают о Баркашове, Макашове etc., но это не выходит за рамки самооправдания, очевидно, что гордости у большинства нет и в помине. Радость от того, как «наши танки намотали на гусеницы болыпевицкие кишки», остается уделом неадекватных либерал-маргиналов, гозманутых и но-водвороватых шехтманов, остальные отделываются расплывчатыми размышлениями о «трагических событиях, которые, конечно, имели виновных, и это был не Ельцин, но все равно такое повториться не должно».