Сопоставьте с «культом сожжения», массово возникшем у жовто-блакитных незалежников как на почти официальном, так и на общественном уровне! Символично, что и вышеупомянутые Новодворские гозманы через границу радостно поддержали этот хор, лишний раз показав свою омерзительную сущность. И последнее. На Тяньаньмэнь регулярные войска прервали земной путь некоего количества условно безоружных людей. Условно — потому, что прекрасно известно, что протестующие были отнюдь не столь мирными и безобидными, как принято считать. Ну, пусть будут безоружными, мол, автомат и граната против танка и не оружие вовсе, хотя сожгли тогда правительственной бронетехники не один и не два десятка единиц. В любом случае, тех людей вычеркнули из числа живущих без какого-то дополнительного издевательства, по законам войны. Справедливости ради, это в каком-то смысле можно сказать даже о Черном Октябре-93. Белый Дом расстреляли, его защитников потом достреливали на полигонах и в разных закутках, но до изощренных издевательств — во всяком случае, массовых — ельцинисты все-таки не опустились, не перешли тонкую грань между палачами и открытыми маньяками-изуверами. А там, где перешли — радостно об этом на весь мир не голосили, наоборот, постарались скрыть и до сей поры скрывают. И сравним с Одессой…
Сочетание этих трех факторов — несоответствия кары деянию, вопиющей демонстративной жестокости при осуществлении этой кары и громкой демонстративной же глумливой радости от содеянного — выводит одесское массовое убийство из числа стандартных карательных акций, осуществленных разными государствами или поощряемыми государством активистами. В христианских странах раньше даже солдат, вернувшихся с войны против внешнего противника, на время поражали в церковных правах. Убийство же собрата по крови и почве, пусть даже врага и предателя, тем паче поводом для напыщенной гордости и радостных прибауток не было, особенно в мирное время, или не в мирное, но за пределами зоны боевых действий. Тарас Бульба не скакал от радости, покарав Андрия. Для постмайданного же украинского режима и его сторонников Одесса стала чем-то большим, чем наказание «сепаров». Это была инициация, рождение на крови новой украинской нации и государства.
Двадцать лет назад, в последний день августа 1996 года, позорной капитуляцией, подписанной Лебедем в Хасавюрте, закончилась первая чеченская война.
Эта кампания, скажем откровенно, не была популярна среди россиян. Причин тому много. Позднесоветская пропаганда «только б не было войны» растила и воспитывала людей в духе абстрактного гуманизма и пацифизма. Причины на поверхности — руководители страны, люди, опаленные Великой Отечественной, искренне не хотели ее повторения для себя и своей страны даже в малом масштабе. Поэтому-то, решившись на битву за Афганистан, вели ее половинчато, опасливо, всячески скрывая от советских граждан. Сугубо по-человечески такое поведение можно понять, но в итоге оно привело к деформации сознания обывателей и к выработке рефлекса ужасаться от одного намека на мысль, что где-то нужно брать в руки оружие и рисковать жизнью, пусть и за правое дело. Перестроечные СМИ и «демократы» с высоких трибун облили армию грязью и довершили дело материального разоружения армии и ментального разоружения граждан, причем сугубо одностороннего, не требуемого от противников по холодной войне. Наконец, уже в ходе самой чеченской кампании СМИ и «демократы» прошлись по армии и людской психике третьей катковой атакой.
В принципе, поводов ругать ту войну, не с абстрактно-пацифистских, а с реалистических позиций было немало. Ельцинский режим, сам фактически где косвенно, а где и прямо взрастивший режим дудаевский, начал войну не тогда, когда можно было спасти от геноцида десятки тысяч русских людей, а тогда, когда они уже большей частью были уничтожены. Цели кампании были сформулированы криво и косо, обнажая очевидную криминально-феодальную подоплеку происходящего. Велась война прежде всего политическими руководителями, но и персонажами в погонах вроде П. С. Грачева, бездарно, безвольно, а часто и предательски, по принципу «шаг вперед — три назад и в сторону».