Как мы видим, прибалты именно в рамках общего союзного/имперского интеллектуально-творческого пространства, скрепленного русской культурой, русскими ценностными ориентирами и Православием (в советское время — его секуляризированной версией), добились небывалого культурного роста развития, что не мешает им (пусть, как видим, есть и здравомыслящие исключения) ненавидеть Россию и любую память об этом пространстве. Украинцы же и вовсе обзавелись собственной, теплично взращенной культурой, которая из просто нерусской после упадка и распада СССР закономерно развилась в антирусскую. Разумеется, горевать о потере подкаблукявичюсов и мушкетиков не приходится, ибо и потерей это назвать проблематично. Их разрыв и ненависть к великим русским цивилизации и культуре, словно убойный залп из мушкета, бьет по ним самим, погружая в пучину узкошовинистической хуторской архаики. Страшно лишь то, что в украинском случае погружение сопровождается реками крови. Крови тех самых людей, воспитанных в духе интернационализма и миролюбия, что и перед войной не убирали мушкетиков со своих книжных полок.
В начале 2018 года внимание не меньшее, а то и большее, чем недавно столетию Октябрьской революции, будет уделено аналогичному юбилею разгона Учредительного Собрания. При этом, боюсь, основной упор сделают на то, как разогнали его и подавили его сторонников, а вот вопрос, чем была «Учредилка», останется чуть в стороне. Представлял ли собой реальную альтернативу новой власти орган, по составу лишь немногим менее красный, чем она сама, а по намерениям явно стремившийся в первую очередь заниматься тем же, чем ранее почти год занималось Временное правительство, то есть разглагольствованиями? Были бы в судьбе Российской Республики какие-то значимые изменения в сравнении с Советской Россией, кроме замены на мавзолее надписи «Ленин» на «Чернов»? Вот что хотелось бы обсудить. Отметим, что многие идейно-политические оппоненты большевиков разделяли их неприязненное отношение к УС. С восторженным злорадством описывал его разгон бывший лидер Союза русского народа Николай Марков, признававший, что «в большинстве своем народ сочувствовал матросу Желязнякову». Адмирал Колчак и на практике вполне недвусмысленно обошелся с Комитетом членов Учредительного собрания, и на словах был однозначен: «Ясчитал, что если у большевиков и мало положительных сторон, то разгон этого Учредительного Собрания является их заслугой, что это надо поставить им в плюс».
Но, в какую сторону ни повернула бы дискуссия об «Учредилке», очевидно, что она совершенно заслонит другой зимний столетний юбилей, связанный с реальной альтернативой большевистской власти, существовавшей внутри нее самой. Это был феномен, сочетавший исконно русские формы народовластия и демократии, ответы на социально-политические вызовы времени, административно-территориальный, национальный и экономический прагматизм. Речь, конечно, о Донецко-Криворожской республике.
У ДКР очень странная и грустная судьба. Она, словно зиц-председатель Фунт, сидит в клетке навязанного забвения при любом режиме и юрисдикции. Сидела в СССР, затем в незалежной жовто-блакитной державе, по большому счету, сидит в РФ и ЛДНР Почему в СССР — понятно. Считалось вопиющей крамолой, что когда-то сама мысль о принадлежности Донбасса «радянской Украине» могла вызвать лишь здоровый хохот. Почему в Украине уже незалежной — понятно тем паче.
Увы, понятно и то, почему в РФ дело обстоит не сильно лучше. Да, главный исследователь ДКР Владимир Корнилов частый гость на официозных телеканалах, а его книга о знаменитой запретной республике выходит в серии «Николай Стариков рекомендует прочесть», то есть благодушно отмечена едва ли не главным кремлевским пропагандистом. Но это похоже максимум на то, как брежневский глава МВД Николай Щелоков собирался «задушить Солженицына в объятиях». Телевизионный Корнилов отдельно, его книжка отдельно. Массовая общественная или хотя бы узкая научно-интеллектуальная рефлексия на тему ДКР — отдельно, точнее, отсутствует вообще. Уж больно страшен для российского политического класса призрак мимолетного, но по-своему эпохального государства, полиэтнического по населению, русского и верного идее русской принадлежности Донбасса по духу, народного по форме, а по целеполаганию — основанного на идее экономического, а не национального деления территорий.