— Это же мой Неверлэнд, — Роб пожал плечами. — Всего лишь немного магии, — он уселся на край кровати рядом со своими валяющимися на полу сапогами, подцепил один и, натянув его на ногу, занялся шнуровкой. Мысль о том, что ему необходимо поговорить с Киллианом, прежде чем принять свое решение относительно их будущего, не давала покоя. Вот только он не знает, в какой момент подсознание Колина сменит его вновь проявившееся сознание. Хотя… Промелькнувшая догадка была связана с тем, что на все вопросы отвечал именно тот, кто знал ответ. Тогда нужно задать такой вопрос, который вызовет на разговор Киллиана… Робби взглянул на Колина и, немного подумав, дернул подбородком, указывая на повязку на правом запястье. — Кстати, что у тебя с рукой?
— Это?.. — Колин натянул штаны и, взявшись за рубашку, завис взглядом на своем запястье, обмотанном белой тканью, и будто что-то вспомнив, дернул бровью. — А, это работа Феликса.
— Феликса? — Робби замер, глядя в глаза цвета спокойного штиля и понимая, что сейчас разговаривает с… Киллианом, которому было известно об инциденте во время церемонии. А значит, догадка Роба оказалась верна.
— Ну, да… — Киллиан уверенно кивнул и, усмехнувшись, просунул голову в ворот рубахи. — Представляешь, — он взглянул на замершего Роба и аккуратно, чтобы не зацепить тонкую ткань, продел крюк в пройму рукава, — прямо в разгар церемонии он уронил свою секиру, и та, падая, задела мою руку. Это потом они с Хеллионом признались, что все было спланировано. Но в тот момент я испугался, что мог лишиться и второй руки… — он снова задумчиво уставился на белую повязку на своем запястье и покрутил ладонью, прежде чем сунуть руку в пройму рукава, словно хотел убедиться, что она на месте. — Порез был не очень глубоким, но крови было много. Вот Хеллион и подлечил меня немного, перед тем, как отправить к тебе, — Киллиан натянул рукав рубахи на правую руку, подцепил за подбородок не сводящего с него глаз Роба и провел большим пальцем по его губам. — Хотя… Они сказали, что это был знак для тебя, и что именно ты поможешь мне вернуться в Неверлэнд, — он вопросительно изогнул бровь в ожидании ответной реакции.
— Они с Феликсом все подстроили, — Робби дернулся, выходя из своего ступора, прислушался к шуму, доносящемуся со стороны лагеря, и ухмыльнулся. — И пока они еще в Неверлэнде, ты можешь сказать Хеллиону спасибо за то, что снова помог нам встретиться.
— Обязательно скажу, — Киллиан наклонился к сидящему на кровати Робу, быстро чмокнул в губы и, ловко орудуя крюком, принялся заправлять рубашку в штаны.
— Твоего «спасибо» заслуживает еще кое-кто, — Робби быстро зашнуровал свои сапоги, подцепил куртку и, поднявшись с кровати, повернулся к Киллиану, который, избегая смотреть Робу в глаза, так подозрительно сосредоточенно шнуровал рубаху, что не оставалось сомнений, что он прекрасно знает, о ком сейчас идет речь. — Тебе не кажется, что условия твоей с ним сделки были неравноценными?
— В смысле? — Киллиан, все же оторвавшись от процесса завязывания шнурков и застегивания крючков, вскинул голову.
— Не делай вид, что ничего не понимаешь, — Роб усмехнулся. — Он сказал, что ты уступил ему ночь со мной в обмен на свое реальное имя.
— Но…
— Но сам провел со мной половину этой ночи, а значит, вашу сделку можно считать недействительной, — Робби покачал головой. — И зачем обманывать самого себя, Киллиан?
— О чем ты говоришь?
— О том, что ты не рассказал ему всей правды о том, что произойдет, если отдать свое реальное имя Неверлэнду.
— Ах, об этом… — Киллиан присел на кровать, чтобы обуть сапоги. — Ты думаешь, он случайно сказал свое имя здесь, где Неверлэнд его не услышит? — он вскинул голову. — Он сказал его не Неверлэнду, а мне. А что касается тебя… Он получил, что хотел. А еще он хотел увидеть, как тебе хорошо с… ним же. Ведь я — это и есть он в этой реальности. И мне показалось, ты был не против того, что мы сменяли друг друга, — Киллиан поднялся, деловито потопал ногами, чтобы сапоги сели так, как надо, и развернулся к Робу — нахмуренные брови и сложенные на груди руки не сулят ничего хорошего. — Ну, не сердись, — Киллиан виновато улыбнулся и притянул к себе насупившегося парня. — Я тоже соскучился по тебе, а он оказался понятливым, — он прижался губами к нервно пульсирующей на виске венке. — И я благодарен ему за то, что, несмотря на то, что ты всего лишь на одну ночь открыл для него свой Неверлэнд и на наши с ним договоренности, он позволил мне побыть с тобой.
— Каково это — договариваться с самим собой? — Робби прижался к груди своего Кэпа, но не почувствовав привычного запаха корабельной древесины, вскинул голову и понял, что снова разговаривает с Колином.
— Непривычно. Как будто мысленно разговариваешь с другим собой. И еще немного странно, когда не можешь управлять своим телом. Но в то же время — видишь, слышишь и чувствуешь все то же, что и… он, — Колин мягко обхватил ладонями лицо своего мальчика и поцеловал его приоткрытые губы. — Ты хотел прогуляться…
Питер мог бы просто щелкнуть пальцами, как только они вышли на лестницу, и переместить их с помощью своей магии в нужное место, но ему больше нравится, держась за руки, неспешно брести по тропинке, ведущей к озеру в глубине леса и к лагерю Потеряшек, и снова рассказывать Колину о своем Неверлэнде. Конечно, он рассказывал Колину о своей другой реальности и раньше. Но одно дело только слышать, и совсем другое, когда все видишь сам, находясь в этой реальности. И пока они шли к лагерю, Питер рассказывал о своих подопечных: и о мальчишках-потеряшках, что ненадолго задерживаются в Неверлэнде; и о тех, что уже давно находятся на острове, и которых он — Питер Пэн — считает своей семьей.
— Вместо Феликса за мальчишками теперь приглядывает Сэд.
— Успешно?
— Справляется. Мальчишки его слушаются… Серьезный и ответственный. Он мне нравится.
— Мне уже начинать волноваться по поводу этой симпатии? — в вопросе сарказм и нотки ревности, больше присущие Киллиану…
— Можешь считать, что это повод не оставлять меня одного надолго, — Питер рассчитывает, что его не менее саркастичный ответ все прояснит.
— Я намереваюсь остаться с тобой навсегда, — и это желание Киллиана…
— Мы еще успеем это обсудить, а у него осталось совсем немного времени… — во взгляде Питера укор, и Киллиан опускает глаза, а когда снова поднимает, прищуривается и улыбается в точности как Колин.
OneRepublic — Counting Stars
Когда они появились в лагере, над поляной повисла тишина, а в их сторону обратилось несколько десятков настороженных глаз. Парень, в ногах которого лежал белый волк, жестом пригласил их к костру, и как только они уселись на освобожденные потеснившимися мальчишками места, разговор возобновился. Вполуха слушая парнишку, рассказывающего о забавных случаях из своей службы юнгой на флагмане королевского флота, Колин рассматривал сидящих вокруг костра. Он сразу узнал Феликса, сидящего напротив и обнимающего одной рукой светловолосого парня, который сканировал Колина изучающим взглядом. Это Хеллион — Колин знаком с ним по своим снам, несвязанным с Неверлэндом… И как только эта мысль появилась в голове Колина, Хеллион подмигнул ему и поприветствовал легким кивком головы. Колин пробежался глазами по лицам других мальчишек и поймал себя на мысли, что благодаря рассказам Роба, кое с кем он был заочно знаком. Парень, который пригласил их к костру — это Сэд, а белый волк, пристроившийся в его ногах, конечно же, Призрак. Вот тот парнишка, что сидит рядом с рассказчиком и сосредоточенно что-то выстругивает из деревяшки — Кайл. Парнишка, который растянулся на земле и задумчиво рассматривает звезды — Тим. Заливисто хохочущий мальчик, лицо которого усыпано веснушками — это определенно Рон, а вот этот, треплющий холку Тени — Грей… Колин узнает добрую половину мальчишек. И у него чувство, что он заново приобрел когда-то потерянную семью. Ему тепло вовсе не от жара костра, а от согревающей дружелюбной атмосферы и искренних улыбок, адресованных непосредственно ему. А может быть, его согревает Питер, который, перекинул ногу через бревно, придвинулся к Колину, тесно прижался к нему и, обхватив руками и уперевшись подбородком в его плечо, затих, слушая очередную историю. От его дыхания тепло и немного щекотно, а тихий переливчатый смех, иногда раздающийся над ухом, вызывает бесконтрольную улыбку.