— А знаешь, он мне понравился, — Киллиан подался чуть вперед, намереваясь поцеловать своего красивого, но слишком серьезного мальчика. — И наша ночь мне понравилась… — он выдыхает свое признание в губы, которые трогает легкая улыбка.
— Мне тоже…
— Может, как-нибудь повторим?
— Может…
— Может прямо сейчас? — в голубых глазах вспыхивают озорные огоньки.
— Прямо сейчас… — Питер присматривается и понимает, что это не озорные огоньки — это отражение показавшегося над горизонтом края солнечного диска, — …мы все должны вернуться в свои реальности, — он снимает свой браслет и, нащупав концы завязок браслета на руке Киллиана, дергает их, быстро подцепляет пальцами полоску потертой кожи, снимает с Киллиана свой второй браслет и зажимает его в кулаке. — Я буду ждать вас. Возвращайтесь.
Он не знает, кому именно адресовано его «возвращайтесь» — Киллиану и «Веселому Роджеру», которого он давно считает чем-то одушевленным, или Киллиану и Колину… А может, им всем… Но определенно знает, что прежде, чем очертания окружающей реальности начнут размываться, он хочет поцеловать того, кого должен будет сейчас отпустить. Наверное, их желания совпадают, потому что он оказывается в кольце крепко обнимающих рук, а его губы пленяет поцелуй с привкусом легкой горечи предстоящей разлуки, которая через мгновение начинает закручиваться вокруг них стремительно темнеющей воронкой. Они проваливаются в разделяющую реальность Бездну, черноту и невесомость которой, глядя друг другу в глаза, даже не замечают…
Они не разрывают зрительный контакт и тогда, когда темнота вокруг них рассеивается, возвращая их в гостиничный номер, за окном которого начинало заниматься утро.
— Скажи мне, что это — не сон…
— Смотря, что ты считаешь сном…
— Тебя… — Колин протягивает руку к лицу Роба, чтобы поправить его челку, мешающую ему смотреть в теплую зелень глаз, но почему-то не решается. — И… его. И нашу ночь в твоем Неверлэнде…
— Ты же знаешь… — Робби дергает уголком губ и вроде как улыбается ему, но у Колина болезненно сжимается сердце от этой улыбки. — Нет никаких снов, а есть…
— …другая реальность, куда мы уходим, когда засыпаем, — Колин вспоминает, о чем когда-то рассказывал ему Роб. И если до сегодняшней ночи он относился к этому с некоторой долей недоверия, то теперь Колин убедился в том, что другая реальность действительно существует — он провел там потрясающую и очень реалистичную ночь со своим красивым мальчиком. Жаль, что единственную… — И я бы хотел засыпать рядом с тобой каждую ночь в этой реальности, чтобы с тобой же уходить в другую, — он замечает промелькнувшее в зеленых глазах сожаление и торопливо, чтобы успеть сказать все, что ему хочется сейчас сказать, продолжает: — Я знаю, что это невозможно. Знаю, что ты мне скажешь… И то, что мы не можем быть вместе в этой реальности, и про жизненные обстоятельства, и про обязательства, и про теорию взаимоисключения. Хотя этой ночью твоя теория не подтвердилась… — Колин задумчиво смотрит в глаза своего мальчика и спохватывается, когда в них мелькает недовольство. — Я все это знаю, Робби. Но мне бы хотелось быть с тобой… во всех реальностях. Хотя бы иногда. Чувствовать тебя. Знать, что мы есть…
— Не начинай, Колин, — Робби морщится и хмурит брови, а сожаление в глазах окончательно сменяется недовольством. — У тебя был выбор, но ты выбрал одну ночь, которую получил, и которая, увы, закончилась, — Роб дотягивается до лежащих тумбочке часов и бросает взгляд не циферблат. — Мне пора.
— Останься, Робби… — Колин хватает Роба за руку, останавливая его попытку подняться, и притягивает к себе. — Не уходи, — он сжимает его ладонь, порывисто целует прохладные пальцы и отчаянно умоляюще шепчет: — Останься… Я ведь не прошу невозможного… Всего пару дней… вместе… в этой реальности… Проведем их так, как захочешь ты. Пожалуйста, Робби…
Он умоляет своего мальчика в надежде, что Роб все же согласится. И в какой-то момент ему даже кажется, что мольбы будут услышаны, но… Колину хорошо знаком этот вмиг потемневший гипнотизирующий взгляд, как и крепкая хватка, из которой невозможно высвободить руку, и холод, впившийся иглами в его ладонь.
— Возвращайся в свою реальность, Колин…
Сердце замирает, когда прохладные губы касаются его лба, погружая в головокружительную невесомость. Веки тяжелеют. И Колин, чтобы освободиться от магического воздействия, дергает головой, отстраняясь от губ Роба, но тут же тонет во взгляде его глаз, черные зрачки которых заполняют всю зелень радужки, а потом чуть сжимаются, освобождая… голубовато-зеленый с прожилками плавящейся зелени край…
— С возвращением в Листерию, Капитан Джонс, — хорошо знакомая широкая улыбка и приветственный кивок головы. — Хеллион все же оказался прав.
— В чем? — Колин вцепился в подлокотник кресла, в котором сидел, и быстро окинув взглядом… капитанскую каюту, понял, что Робби переправил его в ту реальность, где находится его подсознание, и где он никто иной как Капитан Киллиан Джонс.
— В том, что ты вернешься за своим кораблем, — Феликс хмыкнул и отложил в сторону книгу, которую держал в руках.
— Я не собирался возвращаться, — Киллиан вскинул голову на сидящего напротив Феликса и зацепился взглядом за висящий за его спиной портрет Питера. — Он настоял на этом.
— Понятно… — Феликс задумчиво кивнул. — Впрочем, Хелли так и сказал. Расстроился немного… — парень усмехнулся застывшему в глазах Киллиана вопросу. — Что его план не сработал так, как он рассчитывал.
— А зачем был весь этот план? — поднявшись, Киллиан подошел к рабочему столу, выдвинул потайной ящик и вытащил свой защитный амулет. — Нет, я, конечно, безумно счастлив, что смог его увидеть. И все же… — он повернулся к Феликсу, — …если бы я уплыл из Листерии на «Роджере», то мне не пришлось бы возвращаться.
— Хелли хотел вызволить из листерийской ловушки хотя бы тебя. Сказал, что у него больше нет никаких сил «слушать» твои мысли, — Феликс улыбнулся и снова посерьезнел. — У нас были серьезные опасения, что Листерия откроет свои границы на очень короткое время или… — тонкий еле заметный шрам на правой щеке Феликса нервно дернулся, — …вообще не откроет, если у Хелли ничего не получилось бы.
— У меня тоже были такие опасения, — Киллиан кивнул своим мыслям, вспомнив, как не вылезал из Библиотеки Верховного Мага и выискивал в талмудах упоминания о случаях, когда листерийская граница не открывалась во время Церемонии Возложения Обязанностей. В истории Листерии было только два таких случая: один закончился весьма печально для кандидата в Верховные Маги, а второй… Второй, как ни странно, тоже был связан с Неверлэндом — тогда Верховным Магом стал Хранитель Снов, и это был самый светлый период в листерийской истории. Киллиан даже нашел записи о том, что ахроматичный Мир в тот период был расцвечен красками. Правда, приглушенных и спокойных тонов, но все же… — И все же я был уверен, что у Хеллиона все получится.
— У него все получилось, потому что Питер позволил ему установить связь со своим Неверлэндом.
— Можно подумать, у Питера был выбор, — Киллиан хмыкнул и покачал головой — в способностях Верховного Мага Листерии виртуозно манипулировать людьми он не сомневался, как и в том, что если Феликс находился на корабле, то и Хеллион должен был быть где-то здесь. — Кстати, а где Хелли?
— На палубе. Разбирается с заклятием Притяжения и болтает с Мистером Сми, — Феликс указал на потолок каюты, привлекая внимание Киллиана к голосам над их головами. — Пойдем. Он ждет нас. Сказал, что знает, как снять заклятие, но для этого ему нужны мы оба, — Феликс поднялся с кровати, на которой сидел, и направился к двери каюты.
— Между прочим, твой Хеллион мог бы и убедить Питера не отправлять меня обратно, — Киллиан, проходя мимо кровати, бросил взгляд на портрет того, кто обещал его ждать в… их Неверлэнде.