— Иоганн, Мажняк хочет сказать, что это замена Радко и Кнуту?
— Кну-ут… — отреагировала его соседка.
— Я не хочу никого заменять, — сказал Джек. — Я понимаю…
— Он понимает. — Желтоволосый поглядел вокруг. — Вот дерьмо свиное! Вы слышали? Он — по-ни-ма-ает! Я тебе скажу, англичанин, что ты ни хрена не понимаешь!
— Хочешь драться? — напрямик спросил Джек. Немец был тяжелее его, крепче и, конечно, больше умел. Но по лагерю парень знал, что с такими лучше выяснять отношения сразу. Такие кадры есть везде. И вовсе, кстати, не обязательно, что они гады и прочее. Просто кулаки чешутся, и хочется сразу установить, какое место на иерархической лестнице займет новичок. Кстати, так они подружились с Тедди Катриджем.
— А ты умеешь драться? — Желтоволосый начал подниматься. Джек почувствовал, как напряглась сама собой правая рука. Сейчас — в пояс, левой — в солнечное, обеими — по затылку… Но все-таки с драки начинать никак не хотелось.
— Сядь, Эрих, — подал голос сержант, и желтоволосый Эрих и правда сел. Потянулся к кувшину, но русая ловко убрала посуду:
— Тебе хватит.
— Хелен…
— Хва-тит. А то ты уже на патронные ящики кидаешься… И ты, Дик, кончай хавать. Только что ходил смотреть на луну — и теперь этими же самыми руками берешь колбасу!
— Хорошо, что ты не в службе снабжения, — засмеялся Дик и повернулся к новичкам. — Вы рубайте, не сидите, завтра тут, — он показал на стол, — ничего не будет.
Джек обнаружил, что перед ним стоит стакан, до краев полный белесой жидкостью.
— Спасибо, я не пью.
— То есть как? — поинтересовался желтоволосый. Стакан поставил именно он.
— Не пью.
— За наших ребят. — Немец кивнул в сторону снимков.
— Ты думаешь, им было бы приятно видеть вас такими? — спросил Джек.
Стало тихо. И в этой тишине Хелен сказала удовлетворенно:
— Получили?.. Правильно… как тебя, Джек? Правильно, Джек. И не думай, что ты тут один такой. Я в рот не беру… — Кто-то хмыкнул, но еле слышно. — И Дик не пьет.
— Только ест, но много. И тощий почему-то, — констатировал тот, что с ожогом.
— Помалкивай, этнографическое недоразумение, — не отрываясь от колбасы, сказал Дик.
— А я выпью, — сказал Густав и опрокинул стакан, поданный обожженным, залпом.
— Ого, — заметил гитарист. — Наш брат. Славянин.
— Х-х… — Густав, зажмурясь, повел рукой над столом; Дик левой рукой убрал кувшин с траектории движения, а правой сунул в руку поляку кружок колбасы. — Ч-ч… эт?!.
— Самогон местный. — Сержант поморщился. — Дрянь. Но горит. Андрей у нас эксперт.
— Андрэ, — подал голос до сих пор молчавший смуглый, — спой. О них. — И он мотнул головой в сторону портретов, а сам уставился в стол.
Гитарист кивнул. Ударил по струнам не в лад, поморщился. Подобрал лады и…
…В лагере Джек часто слышал песни, которые пели сержанты-ветераны. Не имевшие автора, иногда не очень складные, они рассказывали о боях, дружбе, врагах, военном быте и многом другом, о чем еще полгода назад Джек знал только в очень романтизированном варианте…
…Двое смотрели со снимков. Светловолосый парень постарше Джека, решительный и энергичный даже на фото. И — темноволосый мальчишка, улыбающийся во весь рот. Кнут и Радко.
«Они отрезали голову Радко», — вспомнил Джек слова гитариста. Посмотрел на снимок улыбающегося мальчика и невольно передернул плечами от внезапного нервного озноба. Отрезали… Почему-то слово «отрезали» казалось страшнее слова «отрубили», например. Жутко было представлять себе сказанное. И жуть усиливалась при виде снимка, на котором был живой мальчишка.
— Страшно?
Вопрос Дика застал Джека врасплох, и он уже хотел со всем возможным гонором бросить: «Да ну еще!» — как этого требовали правила хорошего тона… но вместо этого честно сказал:
— Страшно. Это Радко и Кнут?
— Они… Кнута срезал снайпер. Там… в холмах. А Радко подстрелили в головном дозоре. Пока мы подбежали…
— Значит, ему уже мертвому это… голову?
В словах Джека прозвучало такое откровенное облегчение, что Дик грустно улыбнулся:
— Мертвому. Радко через два месяца должно было исполниться шестнадцать, он документы подделал, когда сбежал из дому… Только они и живым головы отрезают. Привяжут крестом к кольям и — пилкой. — Он провел рукой по воздуху. — На себе не показывают такое… Так что сразу запомни: в плен сдаваться нельзя. Лучше самому… Я пару раз видел наших пленных… потом. И один раз слышал. Хорошо было слышно… — лицо Дика вздрогнуло. — Вас на охоту водили?