Для создания приятного аромата на печь клали хвою или сбор трав. Они не только наполняли воздух благовониями, но и оказывали целебное воздействие на организм человека. На пол тоже стелили, еловые или сосновые ветки, сено или солому. Это делалось, прежде всего, для удобства, и опять же в целях ароматерапии. Парная наполнялась эфирными маслами, запахами хвои и скошенной луговой травы.
В памяти моего тезки отыскались интересные подробности как детей, молодых девок и стариков купали в домашних печах. Оказывается, они просто залезали в горнило, предварительно после топки закрыв продух заслонкой. Перед этим печь очищалась от золы, сажи и копоти, а подходы устилались дощечками, соломой или хвоей. Совсем маленьких сажали на лопату и так засовывали внутрь. Чем не сказка про бабу Ягу.
Нам ни чего выдумывать не пришлось. В ближайшем селе была общественная баня, способная одновременно вместить взвод красноармейцев. Оставалось только согласовать время, что бы не создавать проблем для местного населения, так как в нее приезжали мыться еще и колхозники из ближайших деревень. На крайний случай имелась у нас и палатка, которая вполне подходила для организации походной бани. Здесь принцип еще проще – нагревай камни на костре и бросай в емкость с водой. Тут тебе и пар и горячая вода.
Свою форму бойцы, как и во время моей службы в Советской армии, стирали самостоятельно после помывки, на время просушки, надевая подменку. А вот нательное и постельное белье, а так же портянки сдавались в специальную банно-прачечную роту. Но мы решили этот вопрос проще, договорившись с местными, среди которых было много эвакуированных. Оплата производилась через ФИНО, согласно действующих расценок. Так мы обеспечивали людей приработком и разгружали прачечный отряд.
С учетом обслуживания госпиталей, нагрузка на женщин прачек была запредельная. Норма в сорок комплектов за смену перекрывалась как минимум вполовину и это притом, что ни каких стиральных машин и в помине нет. Все женскими ручками, да в тазике. Форма из госпиталей идет залитая кровью, где рукав отрезан, где штанина. Тут и привычному человеку не по себе станет, что уж про молодых девчонок говорить.
К тому же военные ППО, прежде чем сушить белье, полоскали его со специальным, очень вонючим мылом «К», призванном защитить от вшей. Запах от белья стоял ужасный. Было у него и трудно произносимое научное название – бисэтилксантоген, относящийся к «синтетическим инсектицидам», что полезным быть не могло по определению. А вот деревенские женщины умудрялись обходится народными средствами, не такими пахучими, но обеспечивающими тот же результат, что нас вполне устраивало.
Личный состав, направляемый к нам на подготовку, был разнородным, кроме простых призывников нам, по комсомольской путевке, присылали студентов, в том числе физкультурников, главным образом разрядников по стрельбе, самбо или прыжкам с парашютом, было даже несколько бывших сотрудников милиции. В основном ребята были городскими, и пускай не сильно избалованные как современные, по крайней мере, одежду могли починить себе сами, но многое из того, что деревенский житель знал с малолетства, приходилось объяснять заново. А ведь им предстояло длительное проживание без бытовых удобств, в лесах вдали от населенных пунктов. Поэтому главный уклон в обучении делался именно на практику, к тому же вместо объявленных пяти месяцев на обучение шла постоянная ротация личного состава. Не успели отправить один отряд, как пришла очередная заявка.
Расставшись с пограничниками, я поспешил к группе курсантов изучавших типы и способы разведения костров. Пришлось ввести и такое занятие в курс выживания. Инструктор – сибирский охотник Пантелей Чудинов умел разводить их всевозможные варианты: от сложенного особенным образом эвенкийского, когда спокойно можно выспаться даже в лютый сибирский мороз, до специфического, пришедшего от ссыльных, когда на этапе ничего горючего под рукой нет «дрова» делают из туго скрученных тряпок, дающих возможность вскипятить кружку воды. Но упор, конечно, основывался на тех, что давали много тепла и мало дыма, и способах их розжига от одной спички.
Мое занятие называлось оперативная подготовка, и оно у этого взвода бойцов было следующим. Сегодня в него входили основы дознания и ведение допроса, в том числе в полевых условиях. Последнее чаще всего было делом грязным и совсем не гуманным, но в сложной обстановке, когда от скорости получения информации зависела жизнь красноармейцев и успех выполнения задания, приходилось совершать и не такое. Что бы сразу пресекать все разговоры о «честных способах ведения войны» я прихватил фотографии, доставшиеся от немецкой команды «по приведению населения к покорности». Сильно прочищает мозги тем, кто до сих пор верит в рабочий интернационал Германии и «рыцарские» способы ведения войны.