К моему немалому удивлению, воспитываемый летчик оказался, хорошо известным мне по совместному прорыву из Минска, Иваном Дукиным. Все-таки мир тесен. Вот каков был шанс, что мы встретимся в этой огромной фронтовой мешанине людей, да еще и при таких обстоятельствах?
– Ты бы еще….. такой…. догадался связной У-2 расстрелять, что бы девки там всю почту…..
– Товарищ майор. Товарищ старший политрук. Да я же, – пытался оправдаться Дукин, стоящий перед своими командирами уже без поясного ремня и личного оружия.
– Под трибунал….. пойдешь. К…. матери. В пехоту. Ты, что….. нас хотел всех под расстрел подвести……..
Увидев меня и узнав, Ваня вроде как рванулся ко мне, ища защиты, но разглядев на мне чужую форму и увидев нашивки на рукавах моего сопровождающего, сразу поник, вероятно, осознав, что мог натворить своим необдуманным поступком. Я хотел подойти, но Николай Иванович сделал рукой жест «Сами разберемся, не порть воспитательный момент». Да уж момент. Ваня держался из последних сил, кажется, еще немного и в обморок хлопнется. Все летчики, до этого направлявшиеся сюда, что бы поглазеть на залетного немца, сейчас попрятались от начальственного гнева. В стороне тусовалась только группа штабных, да сопровождение инженеров. Но и те сразу нырнули в землянку, после нашего выхода.
Увидев, что мы готовы ехать, Акулин направился в нашу сторону, оставив Ваню на растерзание комиссара.
– Владимирович, – обратился он ко мне, – зла на дурака не держи. Мы его пропесочим по первое число. Сегодня же на партсобрании вопрос поднимем. Посидит недельку в холодной одумается, да и другим неповадно будет.
– Дукин, мне в июне, можно сказать жизнь спас, так что считай квиты.
– Ого. Так вы знакомы?
– Вместе из Минска в Борисов прорывались в самом начале.
– Неужели это ты тот капитан, про которого Дукин все уши прожужжал, рассказывая как он, со сломанной ногой, чуть не в одиночку, умудрился на аэродроме под Минском немецкую полковую колону на ноль помножить.
– Про полковую колону, приврал, конечно, но роту точно положили.
– И танки пожгли? И трофеи богатые взяли? – Не унимался майор.
– Танкетки были, даже скорее броневички устаревших моделей, – поправил я. – А, трофеи? Да взяли немного, но это потом уже с парашютистов. Так-то в основном аэродромное имущество спасали.
– Значит и про парашютистов не соврал, – задумчиво произнес Акулин. – Наградной лист я конечно в личном деле видел, но там как-то все не выразительно и по казенному просто. А он по вечерам как сядет в курилке и давай заливать, как по пять «Фокеров» звеном за раз положить можно или как командование фронтом в одиночку спасал. Или приврал все-таки.
– Приврал, конечно, – ответил я, не раздумывая, а потом, решив, что затюкают парня еще и во лжи обвинив, добавил, – тем более, что это вообще-то военная тайна. Ты ему про подписочку о неразглашении напомни, а то он вам еще и не такого наплетет. Язык-то вижу совсем без костей.
– Вот значит как, – еще больше погрузился в себя майор.
– Да, забей на это, – решил я взбодрить Николая.
– Чего? – не понял он меня.
– Не принимай близко к сердцу, говорю. Награду он за дело получил, хоть и балабол. А наказывать его строго не нужно, по крайней мере, на долго, скоро вам каждый пилот понадобится. Думаю, уже не секрет, что со дня на день немец на Москву двинется.
– Товарищ подполковник, – напомнил о себе мой сопровождающий. – Нам пора.
– То, что что-то случится и ежу понятно, – ответил мне Акули, провожая нас к машине. – Еще вчера мы еле успевали с задачами перекрытия объектов справляться, а сегодня вот время на тренировки выделили. Хотя в задницу такие тренировки, – он опять стал заводиться. – Или праздник у немцев, какой или они силы где-то на другом участке фронта в кулак собирают.
– Давайте поторопимся, – вклинился в наш разговор старший лейтенант, – нам машину товарищи инженеры выделили, неудобно заставлять ждать.
А ведь действительно, ни мне, ни командиру полка личный транспорт не положен. Я думал, что на машине приехал старший лейтенант, все-таки НКВД – серьезная структура. На деле же вон как оказалось. Интересно, а если бы у меня все получилось, то я что, на попутках должен был добираться с секретными документами. Хотя… Наверняка на этот случай могли и истребитель отправить, все быстрее, чем на Шторьхе.
– Раз так, то и, правда, давайте поторопимся, – согласился я и пожал, прощаясь, протянутую Акулиным руку.
Больше провожающих не нашлось и мы стали усаживаться в выделенную нам Эмку. Старший лейтенант сразу занял переднее сидение, предоставляя мне и отправляющемуся с нами по своим делам работнику конструкторского бюро, возможность с комфортом разместиться на заднем. Чемодан из рук я не выпускал, поставив себе на колени, багажник был уже заставлен какими-то коробками, а под ногами размещать его было неудобно, так как пришлось бы выворачивать ступни под неприятным углом. Ноги уже почти не беспокоили, но если долго держать их в таком неестественном положении, боли возвращались. Уже на выезде с аэродрома к нам присоединилась полуторка с фанерной будкой, занимающей половину кузова, направляющаяся в сторону Вязьмы по своим хозяйственным нуждам. И такой маленькой колонной мы двинулись в дорогу.