Своим напором я профессора обескуражил, очевидно, что изначально он не хотел связываться с военным заказом, последним его аргументом стало, то, что занятия идут в три смены, так как часть помещений занята под военные нужды, и у него просто нет времени. Но после того как я предложил официально мобилизовать его, сдался и мы приступили к деловому обсуждению потребностей. Профессор оказался настолько дотошным, что к концу разговора уже я был не рад, что с ним связался. Зато определились с предельной массой и габаритами будущего изделия. Как не странно, но самой удобной формой для свето-шумовой гранаты оказалась новогодняя хлопушка, точнее картонный цилиндр под нее. Во первых отсутствовали поражающие элементы, что позволяло захватить противника относительно целым и пригодным для транспортировки собственным ходом. Во вторых простота изготовления и возможность использования терочного запала, что значительно удешевляло производство. В третьих, наличие этих самых цилиндров из вощеной бумаги в достаточном количестве.
Сама пирохимическая смесь для профессора проблемой не являлась, и он прямо в кабинете химии смешал мне образец для демонстрации. Яркость вспышки меня удовлетворила, а вот звуковой эффект был явно слабоват, но меня успокоили, что это-то как раз не проблема. Сопутствующим бонусом было выделение приличного объема облака едкого дыма, что я посчитал допустимым. Для захвата помещений и деморализации противника – самое то. Можно считать, что для ближнего боя мы себя малой артиллерий обеспечили, остается вопрос поражения объекта на дистанции. В этом вопросе Карл Львович откровенно «плавал» так как понятия «вышибной заряд», «готовый выстрел» и прочие ставили его в тупик. Хорошо, что предвидя нечто подобное, я взял с собой образцы обыкновенных осветительных ракет и трубки зажигательно-дымовых патронов, оставшихся от немецких диверсантов. Причем, по моей просьбе, наши оружейники сделали из них наглядное учебное пособие, разрезав вдоль. Однако здесь профессор остался, не преклонен сказав, что зажигательную смесь он изготовит, но как ее разместить в патроне ракетницы, предстоит решать мне самостоятельно.
Пришлось с ним согласиться. Одно дело расфасовать взрывчатку по цилиндрам и совсем другое изготовить патрон. Правда, как охотник-любитель, я большой проблемы в этом не видел. В деревнях готовые охотничьи патроны редко кто покупал, обычно все делали самостоятельно, закупаясь комплектующими в городе, а уж снарядить латунную гильзу мог любой мужик, у которого руки правильно росли. Но здесь дело было в объемах. Если я планировал массовое применение зажигательных зарядов против вражеской техники, то сразу нужно подключать промышленные мощности государства. Но и без демонстрации возможностей нового боеприпаса не обойтись, поэтому пришли к компромиссу: профессор разрабатывает формулу, делает пробную партию вещества, а я обеспечиваю его снаряжение в боеприпас.
Довольный, что все разрешилось, я поспешил в лагерь. Сам заниматься мелкими хозяйственными вопросами созданной нами пиротехнической мастерской я не собирался. Слава богу, у меня достаточно подчиненных, кому можно перепоручить данное направление деятельности. Наш путь лежал мимо аэродрома, и я заскочил узнать о готовность к вылету на завтра трех ТБ-3, назначенных на выброску подготавливаемых разведгрупп. Согласовать доставку партизанам добытую взрывчатку. Ну и заодно пообедать в летной столовой, где кормили не в пример лучше, чем наши повара.
Направляясь к штабной землянке, я стал свидетелем неприятной сцены. Из проехавшей прямо через взлетное поле Эмки вышли два сотрудника НКВД в сопровождении двух молодых женщин. Все были в состоянии алкогольного опьянения, что легко угадывалось по их движениям и поведению. Руководил компанией не наш «особист», а мой знакомый НКВДшник, которого я как-то прокатил на крыле Р-5, вывозя из немецкого тыла под Россью. Только теперь он уже был капитаном. Интересно, за какие такие заслуги, не за те ли, когда меня с непонятным заданием в немецкий тыл отправили? Как я понимаю, он к летчикам в качестве проверяющего прибыл.
Уж не знаю, что там ему в голову ударило, но он решил арестовать Филипенко за не выполнение приказа по выброске десанта. Причина простая саботаж и трусость. Это я понял из криков, которые он поднял перед штабной землянкой, угрожая комполка пистолетом. Вот только не на того нарвался. Иван Васильевич долго это терпеть не стал, а положив руку на свою кобуру, демонстрируя готовность на применение оружия, потребовал «посторонних» покинуть территорию аэродрома. Мой знакомый аж задохнулся от злости, но не найдя поддержки ни от кого из командиров, собиравшихся на шум, проорал, что всех под трибунал отправит, хлопнул дверцей машины и уехал, оставив растерянно стоящих женщин. С одной стороны ситуация выглядела идиотской, с другой все понимали, что особист этого так не оставит. Если не сейчас, то позже точно отыграется, а возможностей для этого, в военное время, предостаточно.