Осторожно убрав пласт мха от ствола молодого деревца, куда уходил один конец шнура, а затем, осмотрев к чему привязан провод с другой стороны тропинки, я с облегчением выдохнул. Обыкновенная противопехотная мина нажимного действия в деревянном корпусе. Наверное, самая массовая и распространенная из-за простоты изготовления. Взрыватель тоже отечественный – МУВ, к чеке которого и привязан шнур. На мой взгляд, немного глупо устанавливать мину, таким образом, гораздо проще прикопать ее на тропинке и ждать штатного срабатывания. Правда существует небольшой нюанс – из-за высокой чувствительности взрывателя, мина после закапывания в грунт приводится в боевое состояние путем выдергивания установочной чеки обычной веревкой с расстояния пяти метров. Процедура стандартная, но со стороны выглядящая крайне опасной. Из этого следует, что установку заряда провел дилетант, нахватавшийся поверхностных знаний от знакомого сапера. Плюсом нам то, что элементов неизвлекаемости или необезвреживаемости мина не имеет. Минусом – чувствительность взрывателя. И будь она закопана в землю, я бы еще подумал, стоит ли связываться с разминированием. А так все прошло штатно, хотя по инструкции это строго запрещалось. В не боевой обстановке поле с такими противопехотными минами обезвреживается траками танков, для которых подрыв двухсот грамм тротила особого вреда не представляет. Ну а просвещенные европейцы, принесшие на своих штыках диким восточным варварам свет цивилизации, использовали для этого военнопленных или обычное гражданское население, просто выгоняя их на мины.
Пока вспоминал зачитанное на политинформации письмо немецкого солдата домой, в котором он с восторгом описывает, как колону пленных завернули на такое поле, руки сами проделали всю работу. Вынул запал, загнул усики боевой чеки и вывинтил из него взрыватель, а затем достал из деревянного ящика стандартную двухсотграммовую толовую шашку – в хозяйстве пригодится.
– Ну что разведка. Проверим, кто у нас в тылу так развлекается? – задал я риторический вопрос. Оставлять такое у себя за спиной не стоит. Мало ли как дальше повернется, как не крути, а мы практически на передовой и такие «непонятки» могут обернуться большой бедой. ДРГ противника опасаться не стоит, слишком не профессионально устроена ловушка. Но кто-то, же и на кого-то ее поставил.
Прикинув по карте, где бы сам расположился в этом не большом леске, дальше пошли напрямую, осторожно углубляясь в заросли, отодвигая ветви. С каждой минутой лес вокруг менялся. Если у тропинки он еще хорошо просматривался, то сейчас все больше нависал надо мной, сужая обзор из-за густого подлеска, который боролся за свое место под солнцем. Так и пошли дальше, часто замирая, что бы внимательно осмотреться и прислушаться. Растительность цеплялась за камуфляж, и я осторожно высвобождался из ветвей кустарника, который, словно не желая отпускать, обнимал цепкими лапами. Стараясь, лишний раз не трещать сучьями под ногами, наконец, вышили к ручью, вытекающему из болота. Передо мной оказался толстый ствол тополя и разросшийся вокруг него кустарник, ветви которого оставалось только отогнуть в сторону, что бы открыть себе обзор. Младший лейтенант, успевший за время передвижения утыкать форму срезанными ветками, показался на пять метров правее и уже занял позицию для наблюдения.
Ну и что тут происходит? На небольшой полянке, у кромки воды, растопырив обломанные сучья, лежал ствол корявого дерева, очевидно, когда то принесенный суда паводком. Время, вода и ветер давно снесли с него кору, сделав похожим на чудовищную кость, серую, обглоданную дочиста. В различных позах рядом расположились несколько человек в красноармейской форме. На оставшихся ветках топляка были развешаны снаряжение и оружие. Шесть человек, пересчитал я находящихся впереди. Четверо, судя по движениям, играли в карты. Угрюмый мужик с единственным автоматом, положенным себе на колени, сидел отдельно, предположительно выполняя роль часового. Хотя реальной пользы от него в таком важном деле, как охрана лагеря, не было ни какой. Возможно, что он приглядывал за худеньким пареньком, который, в одних штанах, стирал в ручье, какое-то белье. То, что парнишка был в явно подчиненном положении к остальным, видно даже с такого неудобного для наблюдения места, на котором мы оказались. До вероятного противника было около сорока метров, но обзор частично закрывали кусты и высокая сухая трава. Хорошо рассмотреть стоянку дезертиров, а ни кем иным, в разгар ожесточенных боев, они быть не могли, можно переместившись метров на пятнадцать правее. Но там сплошным завалом лежал сухой валежник, мешающий скрытому передвижению. А послушать о чем они говорят, не помешало бы, так как до нас доносился только визгливый, но не разборчивый, голос лишь одного из них, прерываемый общим смехом. Не смеялся только тот, что занимался стиркой, да и выглядел он каким-то пришибленным и помятым.