Звучит слишком высокопарно и, если трезво оценивать ситуацию, для меня задача практически неподъемная. Решения об организации такого производства принимается даже не правительством, а той его небольшой частью, что обладает реальной властью в стране. А выхода на эту самую «верхушку власти» у меня нет. Но есть молодой и энергичный ученый с определенными амбициями, уже имеющимися научными достижениями и страстным желанием заниматься любимым делом. Наверняка есть и обширные связи в научном мире. Курчатов пока фигура не столь значительная, что бы как-то повлиять на ситуацию. А вот их общий руководитель академик Иоффе, который является не только вице-президентом Академии наук и членом ее Президиума, но и с начала войны назначен председателем Комиссии по военной технике – другое дело, это уже совсем другой уровень. Осталось подтолкнуть молодого ученного в правильном направлении. Пускай сделает пару-тройку докладов на научных конференциях, всколыхнет ученую общественность, привлекая внимание к проблеме. Там глядишь, и внешняя разведка подтянется с информацией о «Манхэттенском проекте», пойдут сведения и по линии дипломатических служб. Так общими усилиями и выйдем на необходимый результат. Здесь главное, что бы в нужный момент от информации о возможном создании ядерной бомбы не отмахнулись, как от маловероятной.
Ну вот, если к проблеме подойти с этой стороны, то она уже и не кажется невыполнимой. Значит первоочередная задача – заинтересовать научное сообщество в возобновлении исследований в области деления ядра и вернуть группу Курчатова в лаборатории. А для этого нужно правильно мотивировать техника-лейтенанта Георгия Флерова на решительные действия в знакомой ему сфере. Но без явного нажима, пусть сам дойдет до главной мысли, а моя задача придать правильное направление движения и небольшое ускорение. Это как учить кататься на велосипеде – подтолкнул сзади, а дальше уже сам старайся.
– Товарищ лейтенант, – оторвал я Флерова от спора с таким же молодым летчиком, – разрешите вас на пару слов.
– Да конечно, – немного рассеяно ответил он, разгоряченный диспутом.
– Тогда давайте прогуляемся, – предложил я, беря его под руку и отводя в сторону от спорщиков, которые и не думали прерываться, потеряв главного оппонента, просто переключились на другую тему. Кажется, им все равно, по какому поводу спорить, лишь бы было весело.
– Я хочу вернуться к вопросу создания оружия большой разрушительной силы, основанной на цепной реакции распада тяжелых ядер, – начал я, не выдерживая «мхатовской паузы», не интригуя, и не затягивая начало непростого разговора. Я оценил состояние собеседника и счел его готовым к серьезному объяснению, без всяких подготовительных хитростей нейролингвистики. – Мне почему-то кажется, что это не такая уж и фантастика, как думают многие.
– Да, бросьте, – усмехнувшись, ответил мне ученый, – до серьезного прорыва в этой области еще очень далеко. Мы только в самом начале большого и сложного пути. Предстоит еще познать…
– А если я покажу кое-что, – прервал я достаточно грубо, не желая слушать, что там нужно еще познавать. – Как вам такая вот простенькая схема.
Для проявления, с его стороны, искренней заинтересованности, а не показной вежливости как к старшему по званию, мне требовалось встряхнуть собеседника, или даже немного шокировать серьезной информацией. На вырванном из блокнота листочке, я быстро, буквально несколькими штрихами, набросал схему бомбы, которую впоследствии сбросят на Японию. Ни чего сложного – овал, схематически разделенный на три части. Сверху в виде короны обозначил стабилизатор, что бы рисунок не был совсем уж абстрактным. Две нижние части, разъединенные между собой и обозначающие заряды для создания критической массы, я заштриховал. А самую верхнюю просто подписал как обычная взрывчатка, призванная своим срабатыванием объединить заряды. Флеров заинтересовано смотрел на мои действия, ожидая продолжения.
– Это эскиз экспериментальной бомбы создаваемой в США на основе урана-235, - пояснил нарисованное. – Там предполагают, что при соединении этих двух частей, – я ткнул карандашом в рисунок, – путем подрыва обычной взрывчатки, будет достигнута критическая масса с последующей цепной реакцией. Поражающим элементом станет выделение огромного количества энергии, что превращает бомбу в сверхмощное оружие невообразимо большой разрушительной силы.