Как бы странно и цинично с моей стороны не звучало, но кожу целиком снятую с кистей рук как перчатку, я еще объяснить могу. Вероятно, потребовалась идентификация по отпечаткам пальцев рук, а специалиста способного «откатать» следы ладоней при помощи сажи и спичечного коробка под рукой не оказалось. Бывали случаи в моей милицейской практике, когда так поступали с подгнившими телами неопознанных трупов. Но вот свисающие лоскуты кожи на спине и груди, вырезанные на теле звезды и некоторые отрезанные части тела – это уже перебор. Тут садизмом и психическим расстройством попахивает. Причем это все проделывалось явно при наличии зрителей, а это, по-моему, совсем уж за гранью разумного. Я знаю, и курсантам неоднократно рассказывал, что экспресс допрос в полевых условиях дело неприятное и грязное, но что бы вот так. Тут нужно задуматься, а кто более цивилизован европейцы или мы, по их мнению, варвары.
Справедливости ради стоит отметить, что в Гражданскую Песиков и не такое видел. Тогда классовая ненависть выплескивалась в не менее чудовищных формах, причем не в лучшую сторону отличались и красные, и белые, и зеленые. Одни руководствовались «Красным террором», другие в отместку «Белым», а анархисты и разные банды зеленых с упоением резали представителей обеих противостоящих сторон, не забывая и про гражданское население. Так, что, наверное, «зверь» сидит в каждом из нас. Просто кто-то его в себе контролирует, а кто-то только и ждет удобный повод, что бы выпустить его на волю.
Осторожно обойдя полянку и изучив, в том числе, и привязанное тело, на предмет наличия минно-взрывных сюрпризов и ловушек, я мысленно выдохнул. Ни мин, ни растяжек. Оставлять тело на поругание еще и зверью со стервятниками не хотелось, не по-людски это, не по-товарищески. Пусть я не знал этого человека, но смерть он принял, как боец и отдать ему последний долг я просто обязан.
Нормального шанцевого инструмента, я понятное дело, с собой не брал, но раскладную саперную лопатку из числа трофейных имел. Не смотря на хваленное немецкое качество, эта лопатка больше напоминающая размерами садовый савок, сильно проигрывала нашей в удобстве и ухватистости, не говоря уже о ее боевых качествах. С такой в рукопашную не пойдешь, да и окапываться замучаешься, а вот дерн подрезать, костерок окопать или ямку под отхожее место вырыть это, пожалуйста. Мне сейчас особо выбирать не из чего, поэтому, срезав веревки и подтащив тело разведчика к корням дерева, под которым он принял мученическую смерть, я приступил к рытью неглубокой могилы. Трупное окоченение проявило себя в достаточной мере, свидетельствуя, что с момента смерти прошли сутки, и усложняло земляные работы, так как места между корнями не так уж и много.
Земля в лесу мягкая, только корешки мешают, поэтому, управился довольно таки быстро. Осторожно, что бы не испачкаться, уложил тело в яму, туда же сложил и остатки форменного обмундирования. В последний раз глянул, пытаясь определить какие-нибудь особые приметы, для последующего опознания. Да куда там. Лицо все черное и уже «поплыло», цвет волос под сплошной коркой из запекшейся крови и грязи не определить. С уверенностью только рост, или теперь уже длину тела, и можно указать.
Отвлекая меня от раздумий, где-то неподалеку хрустнула ветка, заставляя насторожиться. Осторожно, не показывая вида, что заинтересовался шумом, осмотрел окружающий лес. Ни чего подозрительного или привлекающего внимание. Даже птицы поют и щебечут в том же режиме. Чувства чужого взгляда, которое иногда выдает неосторожного наблюдателя, тоже нет. И «чуйка» молчит, но червячок беспокойства в душе поселился. Быстренько закончил с могилой, установив вместо надгробия простенький крест из двух связанных между собой веточек. Недолговечно конечно, но делать, что-то более весомое времени нет. Возможно, что на обратном пути прихвачу с собой камень, какой смогу донести.
Сразу к тайнику не пошел, а страхуясь сам не зная от чего, больше доверяя интуиции, сделал вид, что иду по следам группы преследования на запад, и только потом взял верное направление. Уже отойдя на приличное расстояние, вдруг кольнула запоздалая мысль: – «А где обувь разведчика?» В то, что сапоги забрали немцы, верится с трудом. На кой они им? К тому же подошва или каблук это любимое место для сокрытия важных документов и при досмотре отрываются, чуть ли не в первую очередь, не зря же на одежде даже швы повспарывали. А тогда другой вопрос: – «Кто? «И главное: – «Когда?» Не получится так, что спугнул какого-нибудь мародера из местных, который теперь торопится доложить об увиденном своему новому начальству. Ладно, что сейчас гадать, у меня есть первоочередная задача и ее нужно выполнять.