Кажется, он уверен, что рано или поздно психологи превратятся в какое-нибудь освободительное движение. И восстановят справедливость в мире. У Грега обострённое чувство справедливости. Это мешает ему уразуметь одну вещь. Основная часть евразийцев не станет поддерживать никаких «освободительных движений». Если потратить время на изучение настроений в Сети, это становится очевидно. Вскоре и Грег всё поймёт. Но, поняв, наверное, продолжит заниматься безнадёжным делом. Это в его духе.
Для того, чтобы начались массовые волнения, люди должны быть измучены тиранией и репрессиями – а этого, как ни крути, нет. Да, казнь психологов подействовала ошеломляюще. Но большинство из нас не психологи. Большинство надеется не испытать на себе сильных потрясений. Ради этого люди готовы смириться со многим. Даже с введением офстатов. Или с потерей работы из-за «не того» статуса. Лучше пожертвовать работой, чем жить во времена переворота в стране.
18 апреля, утро
Грег убеждён, что об общих «фоксовских» корнях психологов и техников постараются «забыть». Нет, конечно, полностью вычеркнуть из «народной памяти» кусок истории не получится. Тем более при нынешнем развитии информационных технологий. Школьные учебники можно переписать, а вот вылавливать всё нежелательное из Сети куда сложнее. Но повлиять на ситуацию с помощью искажений и недомолвок власть попытается наверняка. Сейчас можно, например, распустить слух, что техники и психологи изначально были только противниками. А потом всё реже и реже упоминать о последних, а заодно и о Фоксе. Как ни крути, официальная версия событий много значит. Глядишь, со временем люди перестанут ориентироваться, где факты, а где ложь.
После того как нас, оставшихся участников, выпишут из больницы, проект, скорее всего, закроют. Грег не удивлён: «Мы теперь слишком «неудобные» люди. Свидетели бывшего единства психологов и техников».
«Ты сейчас договоришься до того, что «неудобных» свидетелей лучше всего убрать».
«Ну, это вряд ли… Скорее, с нами будет, как с психологами: сначала про нас станут врать, после – молчать. Но власть про нас не забудет. Не зря же нам дали такие статкарты. С одной стороны, мы стали не нужны, с другой – упускать из виду нас не хотят».
Поинтересовался, что он думает насчёт ФИОргов.
«Совсем от них технократы не откажутся, это невыгодно. По крайней мере, от тех, которые не затрагивают ментальную сферу. Может, это превратится в подобие индустрии пластических операций. Одно точно могу сказать: будущих изменённых не станут называть нуэ. Это имя слишком связано с нами, первыми».
Руководители проекта сделали нам странное предложение. Сказали, что те, кто захотят выучиться на офицеров внутренних или внешних войск, получат возможность поменять статус на технократский. Некоторые согласились. Но у меня желания служить Союзу в качестве правоохранителя или армейца нет.
«Хотят нас приручить», – предположил Грег по дороге из холла, где проходило собрание.
«Почему тогда не дали технократство сразу и всем?»
«Выбирают самых преданных псов».
На собрании кто-то попытался задавать вопросы о первоначальных целях проекта. Ни об армии, ни о внутренних войсках раньше речи не шло… Ответы последовали уклончивые и обтекаемые. Якобы не удалось изыскать средства на организацию училищ, в которых мы должны были проходить специальную подготовку после завершения курса изменений. Одним словом, «первоначальные цели» зарыли глубоко в землю.
Поначалу меня это удивило. Политика политикой, но почему бы не продолжать проект, как было задумано? Сноутон обозвал меня дураком. «Потому что Джесеру теперь плевать на освоение космоса и океанов. Он понял, что гораздо важнее обеспечить себе и своим потомкам благополучное будущее. Ты что, не слышал про «Основу»?
Про «Основу» я слышал. И даже смотрел кусок репортажа с церемонии открытия. Где Джесер взял столько денег, чтобы отгрохать такой гигантский завод?
После полудня
Чувствую себя сегодня почти нормально. Удивляюсь собственной живучести. Пару недель назад казалось, разбушевавшийся иммунитет меня прикончит. Но врачи с их расчётами не подвели. Остаётся порадоваться тому, что тесты и адаптационные тренинги я проходил ещё до всяких разногласий и разделений среди докторов.
Относительно собственного будущего сомневаюсь. Но склоняюсь к легионерской службе. Хорошо, что власти её разрешают. Если человек готов служить в заграничных войсках – он по определению неблагонадёжен. Поэтому лучше, чтобы он из страны убрался. Кое-кто из других нуэ тоже подумывает о легионерстве. Но я не со многими об этом разговаривал. И уж точно не с теми, кто выбрал офицерскую карьеру.