пролог
В последние месяцы я много думаю. Ни один день не проходит без размышлений. Я могу думать целыми днями, а то и ночами. Сплю я редко, из-за этого под моими глазами ужасные фиолетовые мешки. Я постоянно что-то сочиняю у себя в голове, а потом записываю все это в блокнот. Пустота внутри меня увеличивается с каждым днем. Я не могу выбросить из головы ее последние слова о том, что я больше не часть ее жизни. Кто бы мог подумать, что все это произойдет меньше, чем за год. Я отказываюсь верить в то, что это произошло на самом деле, но от правды не убежать.
- ... Вот так все и было, мы безумно долго смеялись. - Она посмотрела на мое далеко не заинтересованое ее рассказом лицо, направленное в окно. - Стоп, ты меня не слушал?
- А? Прости, задумался о своем, - я потер руками голову и глубже окунулся в огромную толстовку.
- Ты слишком много думаешь. Эти месяцы были тяжелыми для нас, да? Но я не хочу видеть, как ты доводишь себя до того, в кого ты уже практически превратился. Хорошо, что хоть наркотики не употребляешь, - она выдержала небольшуб паузу, - или употребляешь? - продолжила она.
- Ничего я не употребляю, просто хочу спать. - Я положил голову набок. - Дорога такая длинная, словно вечность.
- Еще немного и мы приедем.
- Зачем мы вообще туда едем?
- Ну не могу я справиться с тобой в одиночку. Я боюсь за тебя, понимаешь? Тебе тяжело, но встань на мое место: я в разводе почти полгода, мой сын устраивает пьяные потасовки, не приходит ночью домой, говорит, что не употребляет наркотики, но я ему не верю, потому что 5/6 его слов - чистая ложь, курит, учится просто ужасно. Алекс, я хочу вправить тебе мозги.
Я понимаю ее, но отец - самое последнее, что нужно мне для вправки мозгов.
- Я не горю желанием видеть его. Лгу я тебе только для того, чтобы ты не переживала за меня. Прости, что я самый убогий сын в мире.
Ее руки потихоньку начинали трястись, но я не сразу обратил на это внимание. На ее глазах стали проступать слезы.
- Я не хочу говорить с тобой.
- Мам...
- Алекс, я не хочу говорить с тобой! Хватит меня нервировать своими выходками, ладно? По-человечески прошу тебя, - она так кричала на меня, что я почувствовал себя еще хуже.
Как же мне было стыдно за свои поступки, но я по-прежнему не хотел ехать к отцу, я ненавидел его из-за того случая. Мама начала плакать.
- Мам, прости.
- Алекс, хватит! Почему ты не можешь просто...
Мама повернулась ко мне лицом, и я увидел ее заплаканные от отчаяния глаза. Какой же тварью я являюсь. Машина начала освещаться белым светом. Я повернулся и увидел перед собой два белых огня, которые неслись в нашу сторону с бешенной скоростью. Ярко-белые огни так ослепили меня, что я еле выдавил:
- Мама! Поворачивай!
Она пытается вывернуть руль, но огни оказываются слишком близко. Страх овладевает мной, но до конца понять того, что происходит я не могу. Я все еще надеюсь на что-то, но огни врезаются в нас. наша машина отлетает в сторону. Я ударяюсь головой о стекло. Ужасный высокий звук проносится по всей моей голове. Мне тяжело дышать, глаза сами закрываются. Чувствую, как по моему лицу стекает кровь. Я не могу повернуть голову, чтобы посмотреть на маму и убедиться в том, что она в порядке. Из глаз начинают идти слезы от безысходности в данной ситуации. Нет никакого спасения, только дым вокруг. Чувствую, как силы покидают меня. Наверное, я был готов к смерти, но я хочу хотя бы в последний раз дотронуться до самого дорогого человека в моей жизни. Левой рукой пытаюсь нащупать ее руку. Нащупав, держу ее, как можно дольше, чтобы убедится в том, что она легко отделалась. Ее рука теплая, она жива. Тяжкий груз падает с моих плеч. Я закрываю глаза и понимаю, что этот день стал последним днем в моей жизни.
В моей прежней жизни.
За год до этого
Я бежал домой, как угорелый. Времени было к двенадцати, а мне нужно было быть дома еще в десять. Дождь лил как из ведра, и я весь промок. Ей-богу, мама бы убила меня, если бы видела. Самое ужасное – это то, что она все еще думает, что я маленький, хотя мне было уже почти шестнадцать. Вообще, я люблю маму, очень, но она бывает порой слишком заботливой. Хочется свободы. Да и ее, в общем-то, можно понять. Я единственный ребенок в семье, немного трудный, всегда влипаю в какие-нибудь передряги, вот она и переживает.
Я стоял около нашей калитки и проговаривал, что же я ей скажу, и почему я опоздал. Я был у Бекки, мы делали проект, но не успели вовремя, и я задержался. Я каждые выходные задерживаюсь у Бекки и каждый раз опаздываю. Надо было придумать какую-нибудь другую историю, а то мама бог знает, что подумает о Бекки, хотя, я думаю, ничего она о ней не подумает. С родителями Бекки она училась в одной школе, потом в одном университете, а сейчас они живут практически рядом. Бекки - отличная девушка. Её фотография висит на доске почета в нашей школе, она президент нашей школы, ей всегда поручают важные дела, а она зовет помогать ей, такого бездаря и лодыря, как я. Ребекка говорит, что я очень талантливый и умный парень, просто ленюсь. Её мама ко мне уже привыкла. Она смирилась с тем, что я троечник и полный идиот, что её дочь дружит с таким, как я. Я нравился её маме, как человек. С Ребеккой я познакомился, когда нам было по пять. Мои родители позвали её родителей в гости, после того, как узнали, что живут рядом. После этого они стали часто ходить к нам, а мы к ним. Когда нам с Бекки было по шесть, мы обменялись браслетами вечной дружбы и, положив их в коробку, закопали в парке. Не знаю, для чего это было сделано, но мы думали, что таким образом мы будем связаны на долгие годы. Так и вышло. Спустя десять лет мы по-прежнему лучшие друзья. Она очень веселая. Я всегда думал, что, когда мы вырастем, мы поженимся. Очень глупые мысли для семилетнего мальчика, но всё же. Просто мне не нужна была ни одна другая девочка. Только Бекки. Очень глупо. Я всегда думал, что у меня есть только она, а у нее только я, ну в плане дружбы. Мы даже договорились ходить на все балы вместе, а самым главным балом в нашей жизни должен был стать выпускной вечер.