__________________________________ * Песня группы Metallica – One (кантри версия) Данный перевод песни – Дин Кастер.
Выход
Я лежал в своей палате, все так же немощный на вид, хотя уже мог ходить, правда, с опорой на что-то, словно маленький ребенок. От этого становилось ужасно больно и стыдно, словно я какой-то не такой. Все мое тело было болезненно худым: четко проявленные скулы, тонкие кисти рук, тощие ноги, торчащие ребра. Голубые глаза казались какими-то огромными на фоне белой кожи и растрепанных темных волос, на правой части лица красовался шрам от лба до верхнего века, из-за чего глаз был чуть более закрыт, чем левый. Множественные царапины по всему телу были не столь заметны. Спал я довольно плохо, сначала я не мог уснуть, плакал, вспоминая лицо мамы, думал о возможных исходах, в которых бы она осталась жива. Затем наступало уже раннее утро, и только тогда я засыпал. Спалось, конечно, беспокойно: я вспоминал ту аварию каждый чертов сон и каждый раз – по-новому. Со слов медсестер, я кричал в большинстве случаев, что именно – никто из них не разобрал.
В палату зашла белокурая женщина в белом халате. Она любезно улыбнулась мне и присела рядом.
— Алекс, верно? — она уставилась в мою медицинскую карточку.
— Угу.
— Мне нужно провести небольшой анализ того, насколько хорошо ты ориентируешься после перенесенной травмы, хорошо? — ее голос был мягок.
Казалось бы, обычный вопрос, но я почувствовал себя каким-то отсталым.
— Угу, — так же спокойно промычал я.
— Алекс Нил Фарелл – это ваше полное имя?
Тест для детей младшей группы детского сада, ей-Богу.
— Да.
— Ваши родители Джейсон и Амелия Фарелл? — она была очень спокойна, поэтому я тоже старался не реагировать на такие тупые вопросы с агрессией.
— Верно.
— Вы из Аризоны?
— Из Финикса, если точнее.
— Дата вашего рождения?
— Тринадцатое сентября восемьдесят девятого*.
— А сейчас какой год?
Боже, ну что за вопросы?
— Эм, две тысячи пятый.
Она наотмечала что-то в карточке, после чего снова заговорила.
— Очень странно, Алекс, буду честна: обычно люди либо не выходят из комы после такого большого срока нахождения в ней, либо их мозг очень плохо соображает, тебе повезло, — очень серьезным тоном произнесла она. Я был в недоумении. С одной стороны я чувствовал себя спасенным, а с другой – был прикован к кровати.
— Да я же как овощ, с чего это мне повезло? Она посмотрела на меня таким злым, но в то же время спокойным взглядом, видно было, что я не первый такой истеричный пациент.
— Алекс, это все буквально на пару недель и ты будешь ходить. Дай организму привыкнуть дышать естественным путем, все будет хорошо, тебе очень повезло, — она улыбнулась мне, — а теперь мне нужно идти, удачи тебе.
Недоумение сменялось гордостью, радостью, а потом и грустью. Все казалось таким ужасным без нее. Словно мир вдруг потерял все свои краски. Изнутри меня словно убивало чувство вины, я был причиной того, что она отвлеклась, я не справился с ролью хорошего сына...
Стук в палату, затем вошел даже не дождавшись моего приглашения войти. И какой смысл был так делать?
— Хэй, ты как? — он присел на кресло рядом с моей кроватью.
— Практически не овощ, — я улыбнулся, а отец закатил глаза.
— Я просто очень боюсь за тебя, ты – единственный смысл моего существования, Алекс, я не знаю, что бы я делал, если бы потерял и тебя. — Он выглядел отчаянно, весь его вид вызывал какую-то жалость, хоть это и худшее чувство на свете.
Я все еще никак не мог смириться с его изменой, ведь если бы этого не произошло, то родители бы не развелись и вскоре нам с мамой не пришлось бы ехать по тому роковому пути.
— Слушай, я очень рад тому, что ты здесь, правда, у меня никого нет кроме тебя, но мне ужасно плохо, хочется просто побыть Кобейном.
Отец понимающе кивнул. Нет, у меня не было никакого желания покончить жизнь самоубийством, просто хотелось хоть на миг забыть обо всем, что произошло.