Слишком много белого
С приближением сентября, на меня все больше наваливалась осенняя депрессия. Не поймите меня неправильно, я, конечно, люблю все эти уютные вечера у камина с чашечкой чая под какой-нибудь фильмец, но у нас не было чертового камина, вся эта мишура – просто иллюзия. В Окленде не особо заметна смена времён года, поэтому осень здесь – запретное лето. Веселье заменялось школой.
Неделю назад Арми уехал обратно в колледж, поэтому мне стало крайне одиноко одному наедине с гитарой. Дом в Финиксе никто не покупал, поэтому мы не могли с отцом позволить себе новое жилье, сошлись на том, что этот учебный год я проведу в мотеле. Каждый вечер я выходил на улицу, обвивал руками поджатые под себя колени и размышлял о всяком. Так было и в этот раз, но сегодня я уже сидел не один.
— Знаешь, порой нужно перестать загружать свою голову всякой брехней, понимаешь, о чем я? — отец сделал затяжку.
— Я стараюсь, но у меня не выходит, просто я вроде отошёл от тех событий, смирился с новой жизнью, а сейчас приходиться делать это снова, — я посмотрел ему в глаза, — мне тяжело, пап.
— Ты пережил то, что не должен был, но кто же нас спрашивает о таких вещах? Просто пойми, что жизнь всегда будет подкидывать тебе гору дерьма, которую тебе придётся загребать и ты будешь её разгребать, потому что это и есть жизнь.
— Выходит, вся жизнь – это просто дерьмо? — я улыбнулся ему.
Отец покачал головой, улыбаясь.
— Я ужасный отец, — мы улыбнулись друг другу. — Просто жизнь редко бывает справедливой – это я хотел сказать.
«Жизнь редко бывает справедливой» – это верно. Я не люблю жаловаться или же давить на жалость, но почему именно я? Почему это не случилось с Кевином, или каким-нибудь серийным убийцей, маньяком, педофилом или человеком, который ненавидит всё вокруг себя? Это ужасно –сравнивать себя с кем-либо, но почему-то эти сравнения не давали мне покоя. Я просто был зол на жизнь, мне нужно было успокоится.
Суровое мерзкое осеннее солнце светило сквозь потрепанные желтоватые шторки прямо мне в глаза, настойчиво звонил будильник, снизу доносились какие-то голоса, а я просто желал умереть.