Наша компания охотников и рыболовов степенно выбралась на свет Божий в числе последних, вместе с нашими машинами. Отъехали в сторонку и остановились. Нужно было посовещаться и решить, едем ли мы домой или останемся ещё на ночь. Если останемся, то где?
Мы покинули охотничьи угодья по самой простой причине — закончился срок действия наших путёвок. Да и жариться на нещадно жгучем солнце, хоть и стоял сентябрь, нам, прямо скажем, надоело. Стень, вода, камыши. Вот и решили сменить место и подъехать ближе к дому. Времени было навалом, потому что все мы были в отпусках. Здесь же встречались одинокие деревья, и это вносило хоть какое-то разнообразие в местный ландшафт. Всё же как-то колоритнее, чем сплошная степь. Да и людей посмотрели, на пароме прокатились.
Всё как-то веселее.
Наше внимание привлекла группка людей у парома. Они о чём-то возбуждённо разговаривали, то и дело показывая друг другу куда-то вниз, под сваи. Мы тоже подошли поглазеть. И увидели внизу резиновую лодку-двухместку. В ней сидела женщина и девочка лет десяти. Они, слегка перевесившись через противоположные борта лодки, ловили рыбу зимними удочками — кармаками. Кармачили, так сказать. И это у них получалось. Они раз за разом подсекали и вытаскивали из воды то подлещика, то сорожку или окуня. Словно соревновались между собой. Вот народ и болел за них, точнее, каждый за «свою команду».
Это зрелище захватило и нас. Лодки у нас с собой были, черви тоже, но переворачивать барахло в машине не хотелось. Поэтому мы остались смотреть. Наверное, это зрелище и подтолкнуло нас остаться на ночь рядом с паромом. Тем более что когда день пойдёт на убыль, и народ «рассосётся», мы сами спустим лодки на воду и всласть порыбачим на удочки. Ведь там, где мы были ещё сегодня утром, рыбачить на удочки было даже неприлично. Там в ходу были спиннинги, и ловилась щука и судак. А если приспособить спиннинг под закидушку, то можно было натаскать «серьёзных» язей. Согласитесь, это совсем разная рыбалка!
Вечер оказался на удивление спокойным и умиротворяющим, и если бы не изредка подходящий паром, то вообще, пасторально тихим. Возле причала никого нет. Мы спустили лодки на воду и заранее разделились на две команды: Димыч с Толей в одной лодке, я и Жека — в другой. Тут надо оговориться, что на работе мы всегда обращались друг к другу по имени-отчеству, но на рыбалке мы становились пацанами. Да не теми, что скачут в одноимённом сериальчике! Там лысенькие мальчики до такой степени заигрались в детство, что очень уж явно прослеживалось их желание притереться к молоденьким девчушкам. Мы же просто были пацаны из своего детства и не более.
Закат солнца — это как раз такое время, когда у рыбы начинается жорка. Чего мы и ждали. Но оказалось, что рыба не ждала нас! Мы ничего не могли понять. Клёва не было! Уж как только мы не извращались, ничего не помогло! Без единой рыбки мы вернулись к машинам, кляня и рыбу и себя за то, что мучились с лодками, разворачивая и сворачивая, надувая и спуская их, но изменить хоть что-то было не в наших силах. Выбрав пару щук из нашего прежнего улова, мы поставили-таки вариться уху. Только теперь уже на дровах, а не как в степи, на паяльной лампе. Правда, за дровами пришлось ехать до ближайшей рощи. За то, какое наслаждение валяться рядом с огнём и, не обращая внимания на тёплый вечер, подставлять бока ласкающему теплу исходящих жаром углей.
Оставалось минут двадцать до того момента, когда можно будет снять котелок с огня и начать разливать ушицу. Мы расстелили «достархан», нарезали хлеба и приготовили рюмочки «под это дело». А само «это дело» стояло в воде и медленно остывало.
— Здорово, робяты!
Каким-то немыслимым образом, незаметно, к нам подошла старушка лет семидесяти. Колоритнейшая фигура! В клетчатой рубахе, заправленной в мужские сатиновые брюки чёрного цвета, она и обута была к тому же в мужские же резиновые сапоги. Её и можно бы принять за мужичка, если бы не платок, подвязанный по-пиратски на затылке. В руках у неё была деревянная удочка из какого-то длинного прута и жестянка с червями. Рты мы, конечно, разинули, а «сзинуть» не смогли! Как она здесь очутилась?
— Здравствуйте, бабушка!
— Сам ты бабушка, а я отродясь ею не была. Говори тётка, и ладно будет!
Мы заулыбались, рассматривая нежданную гостью.
— Чаво молчите-то? Зовите к столу, как положено!
— Да, конечно, проходите и садитесь, — Димыч быстренько пододвинул к ней складной стульчик. Но тётушка не села. Она сначала пошла к воде и опустила в прохладные струи холщовый мешок с рыбой, который висел до того у неё на плече, на лямке. После этого сполоснула руки и только тогда заняла предложенное ей место.