— Да, понаряднее коня Ржавого… — протянул Жихарь. — Э, погоди, что же я за витязь буду — с петухом-то? Того и гляди, что курощупом начнут величать.
Лучше бы верного пса вот с такой башкой!
И показал обеими руками, какая именно голова у предполагаемой собаки его бы устроила.
— Вот сразу и видно, как ты глуп, — сказал Беломор. — Пес, конечно, хорош, спору нет, а только возьмет Мироед невзрачную сучонку и пустит по вашей дороге — и ищи его свищи! Птица же не человек и не собака, нипочем не продаст. Будет он твоим сторожем, способным поворачиваться в ту сторону, откуда врагу прийти. Своим пением он отгонит нечистую силу: та подумает, что рассвет уже, да и сгинет. Только после неурочного пения всегда дождь идет, уж такое неудобство потерпишь. Есть у петуха и еще одно достоинство.
Хочется тебе, к примеру, передать поклон своему князю?
— Еще как хочется!
— Тогда прикажи ему: снеси, мол, Будимир — а его как раз Будимиром звать, — снеси, мол, Будимир, мой поклон князю Жупелу и княгине Апсурде. Он и снесет. И к утру князь на погорелое будет собирать по миру.
— Так он что… Красный Петух, что ли? Тот самый?
— Самый тот. Ну что, хочешь его проверить? Жихарь размечтался, как будут гореть князь с княгинею, какие у них при этом глупые сделаются личики, а потом и совсем сморщатся… Стало противно.
— Ладно, — сказал он. — Перед дальней дорогой нечего животину зазря томить. Вернусь, тогда и посчитаюсь с князем. К тому же петух не сокол, не горазд летать…
— Уж так–таки и не сокол?
— Вестимо: курица не пти…
Петух Будимир злобно скрипнул клювом.
— А вот пойдем–ка наружу, там и поглядишь…
Вслед за обидчивым петухом они покинули избу. На дворе стояла глубокая темная ночь, даже звезды попрятались за тучами. Старец произнес короткое непонятное слово: «Пуск!»
Петух, громко хлопая крыльями, взлетел с места и оказался над избой, словно облако искр вылетело из печной трубы. Птица сделала несколько кругов над поляной и круто пошла вверх. Восхищенный Жихарь сунул два пальца в рот и заливисто засвистел. Дед Беломор двинул его посохом по затылку.
— Не свисти — денег не будет!
— Их и так не предвидится… — затосковал Жихарь.
Петух, вдоволь накрасовавшись, тяжело рухнул вниз. Богатырь даже ожидал, что он, ударившись о землю, обернется добрым молодцем или чем похуже. Но Будимир остался самим собой. Только вот запах от него исходил какой-то вкусный…
— Он у тебя что — жареный? — страшным шепотом спросил Жихарь.
Даже в непроглядной тьме было видно, как Беломор улыбается. А самому витязю стало не до смеха: петух незаметно подобрался сзади и что было сил долбанул его клювом, куда достал.
— Вот теперь вы с ним породнились, — сказал в утешение старец. — Теперь он тебя не покинет.
Почесывая ударенное и уклюнутое, Жихарь вернулся в избу. Оказалось, что со стола уже кто-то все убрал.
— Ты ложись и спи, — приказал хозяин, — а я буду тебе объяснять, что к чему.
— Во сне? — усомнился Жихарь.
— Во сне. Во сне за одну ночь в голову человеку столько можно запихать, что и за год учения не постигнешь. Пусть душа ночку полетает, постранствует, а когда вернется, обретет в пустой твоей башке целый кладезь премудрости — вот уж, поди, удивится! Да, еще запомни: чужой сон увидеть — не к добру…
Но герой уже храпел, и показывали ему сон отнюдь не чужой: будто сидит Жихарь на самой крыше княжеского терема, оседлав выступающее резное украшение — князек, и пилит он этот князек острой–преострой пилой. Это само по себе неплохо и предвещает худое хозяину терема, только сидит Жихарь на князьке лицом к дому и пилит перед собой. А снизу неведомый человек кричит: «Остерегись, Жихарка, грохнешься!» — «Проходи своей дорогой! — сопит богатырь. И с последним движением пилы летит вниз, в мягкую пыль, и спрашивает у того неведомого человека неистовым голосом: — Да ты колдун, что ли?»
— Не колдун, а волхв! — сердито ответил Беломор. Оказывается, орал Жихарь не во сне, а на самом деле. — Разница такая же, как между князем и сельским старостой!
Жихарь осторожно потряс головой. Обещанного прибавления в уме не наблюдалось, все как было.
— Не торопись, пусть рассосется, — понял его сомнения дед.
Солнце стояло уже довольно высоко. Петух Будимир при свете дня уже не выглядел таким красавцем, но все равно был хоть куда. Глядя на коня Ржавого, богатырь только вздыхал. Ржавый был нагружен столь основательно, что для всадника, мнилось, уже не было ни сил, ни места. Заботливый дед навьючил на Ржавого и мешок с припасами, и торбу овса.