— Перебьёшься! Обосрался бы ты мне, завтрак ему ещё! Иди вон, похмелишься и закусишь, вот и весь твой завтрак!
Натаскавшись полдня с вещами, а потом ещё полдня проубиравшись в квартире после проведённого сантехниками аварийного ремонта и уже вечером проводив маму и Анечку, посадив их на последний дачный автобус, Маша с этого же пригородного автовокзала поехала на работу.
— Ну, наконец-то! — успокоено вздохнула Регина, которая похоже через своих родителей и Машину маму, была уже "в курсе всех дел", — явились, не запылились…
— Максима не видела? — прервала её думающая только о своём Мария.
— Вчера вечером. Ты ничего ему пока не говорила? А то он что-то совсем смурной какой-то был. То ли поздоровался со мной, то ли нет, буркнул чего-то, я и не поняла, — ответила подруга.
— А сегодня? — совсем упав духом переспросила Маша, ёрзая туда-сюда по комнате, мимо сидящей на кровати Регины, приготавливаясь ко сну.
— А сегодня нет, — зевнув ответила Регина, — кто-то из девчонок видел как за ним утром машина приезжала, крутой такой "мерс", весь тонированный "в хлам", даже лобовое стекло, и всё, больше никто ничего не слышал и не знает. Даже "дружок" его закадычный, завхоз этот "хитрожопый". Так что?
— А? — отрешённо переспросила её Мария, — ты об этом? Нет, не говорила пока ему ничего, не до этого было, ну ты ж всё знаешь, — ответила на вопрос уверенная во всезнании "длинноносой варвары".
— Всё, да не всё, — категорично возразила Регина, выпытавшая и своей и Машиной мамы максимально известные им новости, — чего ты, вдруг, так "шашкой размахалась"?
Пристально вглядевшись в помертвевшее от усталости лицо подруги, пытаясь поймать уклоняющийся, увиливающий взгляд, каким-то "шестым чувством" поняв ЧТО произошло, ахнула:
— Дура, блядь! Как это тебя так угораздило?!
— Да разве я хотела?! — разрыдалась в ответ уже совсем обессилевшая от непрестанных слёз Мария, скороговоркой рассказывая, объясняя случившееся.
— И чё?! — "жестоко позлорадствовала" подруга, — думаешь я тебя пожалею?! А вот хрен тебе, — сунула ей под нос крепкий, почти мужицкий кукиш, — дура ёбаная! Говорила же тебе моя мама, чтобы ты у них ночевала! Чего тебе надо было?! Зачем туда попёрлась?!
— А где там у вас, где? — всхлипывая отчаянно пыталась защищаться Мария, — на твою кровать маму положили, а мне куда?
— Мама тебе предлагала на полу постелить, а ты завыёбывалась, "принцесса", блядь, "на горошине", поспала бы одну ночь, нихрена бы с тобой не случилось! Нет же, заладила, "у меня свой дом есть, свой дом есть"! А ну тебя! — отвернулась от Марии, переставшей реветь и с каким-то умилением разглядывающую её, — чего я опять за тебя "жопу рву"?! Не убудет же от тебя то от этого, в конце то концов… Чего ты лыбишься, дура?
— Сама такая, — не обидевшись вздохнула в ответ Маша.
— А впрочем, — пожала плечами Регина, — ты подруга — молодец! Считай "двух зайцев одним выстрелом убила". Ты ж Максу, пока что, ещё ничего не сказала? Ну вот и отличненько! В случай чего, если один "сдриснет", то мы другого лоха…
— Регина! — остановила Мария, десятикратно более сильную физически, но тем не менее, не ведомо почему, побаивающуюся её подругу.
— Регина, Регина, — обиженно забубнила заворачиваясь в одеяло и отворачиваясь к стене женщина, — скоро уж тридцать лет, как Регина…
Проснувшаяся среди ночи Маша, попыталась растолкать крепко дрыхнущую, похрапывающую напарницу:
— Регин, а Регин, шум какой-то, как сирены где-то около нас.
Послушно вставшая на постели, высунувшая вместе с ней голову в окно Регина, ничего не услышав кроме отдалённого шума прибоя, шелестящих от ветра деревьев и редких посвистываний с нетерпением ждущих утра пташек, падая опять на кровать сонно провякала:
— Ох, Машка! Никакого ПОКОЮ у тебя, ни себе, ни людям.
Проворочавшаяся почти до рассвета, измучанная какой-то непонятной тревогой Мария, забылась полуобморочным сном где-то под утро. И уже на рассвете, сквозь дремоту услыхала злобное шипение Регины и истошное причитание бабки вахтёрши-уборщицы.
— Тише Вы, тётя Рая! — пыталась урезонить подруга не унимающуюся, чем-то насмерть перепуганную бабусю.
— Что случилось? — присела на постели встревоженная Мария.
— Мария Викторовна! — всунулась в приоткрытую дверь, "поднырнув" под руку попытавшейся задержать её Регины, бойкая старушенция, — беда то, беда какая! Максима Леонидовича застрелили! Бандиты какие-то! Он вчера вечером меня на дальней проходной заменил! А они ночью приехали и как давай! Ой, Господи! А если бы я там на ночь осталась?!